Томас Брецина - Ночь белых вампиров

И дети прошли с ним вместе в здание редакции, заглянули в кабинеты редакторов и репортеров.

— Так… а теперь отправимся в святая святых — в типографию, она примыкает к нашему зданию, — сказал господин Оффенгерц.

— У меня… ой, нет… ой-ой! — Лило со стоном схватилась за живот. Потом согнулась, вздрагивая от сильных судорог.

— О боже мой, детка, что с тобой? — встревоженно воскликнул господин Оффенгерц.

— Сейчас… сейчас пройдет… Мне только… стакан воды! Скорее! — бормотала Лизелотта.

— Лило, что с тобой? — хлопотали над ней остальные кникербокеры.

В ответ только стоны и охи.

Господин Оффенгерц, поддерживая Лило, отвел ее к себе в бюро. Там он откинул спинку кресла, превратив его таким образом в кушетку, и осторожно уложил туда Лило. Ноги ее он разместил на письменном столе.

— Ну, тебе уже лучше? — участливо допытывалась Поппи.

Лило закрыла глаза и кивнула. Но сама то и дело вздрагивала, лицо искажалось гримасой боли.

— Прошу вас… прошу вас, идите дальше, оставьте меня одну. Пожалуйста, так будет лучше! — с трудом выговорила Лило.

Репортер поставил на стол стакан воды, еще раз окинул девочку тревожным взглядом, и они ушли.

Едва их шаги стихли в коридоре, как на лице Лизелотты мелькнула улыбка. И она вскочила с кресла как ни в чем не бывало.

В комнате за стеной зазвонил телефон.

— Да… Штокер! — послышался женский голос. — Да, я иду, господин главный редактор!

Вот она положила трубку, вот хлопнула дверью, вот ее шаги стали удаляться по коридору.

Лило выглянула из комнаты и проследила, куда она пойдет.

Репортерша скрылась за стеклянной матовой дверью.

Убедившись, что коридор пуст, девочка выскользнула из комнаты и проворно, как белка, юркнула к этой двери, чтобы подслушать, о чем госпожа Штокер говорит с главным редактором. Но в комнате за дверью было тихо. По краешку матового стекла проходил срез, эта узкая полоска была прозрачной, и Лило заглянула сквозь нее внутрь. Она увидела пустой стол, а рядом еще одну дверь.

«Ага… значит, это приемная, тут сидит секретарша», — догадалась Лило и оглянулась по сторонам. Коридор был по-прежнему пуст.

Она тихонько постучалась. Ответа не было.

Лизелотта нажала на ручку двери и вошла. Затаив дыхание прислушалась.

Из кабинета главного редактора доносились голоса, но слов было не разобрать. Лило огляделась.

На письменном столе секретарши она заметила пульт с разноцветными кнопками. Под красной кнопкой на белой табличке значилось: «Главный редактор».

Умница команды кникербокеров села в мягкое кресло и осторожно нажала на эту кнопку. В селекторе послышался легкий щелчок, и зазвучал низкий мужской голос.

— И часто это случается с вашей подругой? — спросил господин Оффенгерц оставшихся кникербокеров.

— Э… ну, вообще-то… — неуверенно сказал Доминик.

Аксель, уже догадываясь о причинах «приступа» Лизелотты, спас положение:

— Да-да, раза три-четыре в год обязательно, — заявил он. — Только при нас этого еще не случалось.

— Бедная девочка, — участливо сказал ведущий светской хроники и припомнил, что одна из его знакомых актрис страдала сходным недугом. Вот только как ее звали?

Господин Оффенгерц вышел с кникербокерами во двор, где стояли припаркованные грузовики. Посреди двора красовалась каменная статуя, изображающая греческую богиню.

— Это Афина Паллада, богиня мудрости, — объяснил господин Оффенгерц. — Мне правда непонятно, что она забыла в нашем дворе. Во всяком случае к редакции она повернулась спиной… — Он засмеялся своей шутке и уже хотел идти дальше.

— Ой, погодите! — воскликнул Аксель. И застыл, поедая статую глазами.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это пугало тебе нравится? — насмешливо сказал Доминик.

Аксель помотал головой:

— Да нет же, но… она шевелится… честное слово!

Поппи повертела пальцем у виска и хихикнула:

— Аксель, у тебя что, солнечный удар?

— Вон… вон, пальцы на правой руке! — в ужасе шепнул Аксель.

Господин Оффенгерц снял свои очки и подошел к статуе поближе. И действительно мальчик был прав.

Пальцы двигались. Очень медленно они загибались к тыльной стороне ладони. Зрелище было не для слабонервных. Будь это не статуя, а живой человек, он бы уже взвыл от боли, если бы ему так заломили пальцы.

Тут стало слышно шуршание и скрип песка.

Поппи открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

— Голова… — наконец выдавила она, — наклоняется. Статуя… живая!

Тут начали шевелиться складки одежды богини. Маленькие кусочки откалывались от фигуры, со свистом отскакивая в стороны.

— Ой! — вскрикнул Доминик. — Жжется! Мне обожгло шею! Больно!

— В укрытие! — рявкнул Аксель и потащил своих друзей за стоящий рядом грузовик.

Господин Оффенгерц стоял перед каменным изваянием как зачарованный, не в силах глаз оторвать. Такого он в жизни не видел. Непостижимо! Твердый камень, похоже, стал мягким, как глина. Из трещин и щелей, которые пересекли фигуру, начал куриться легкий дымок.

Раздался угрожающий треск, и голова богини покатилась с плеч долой, разбилась о мощеный двор и рассыпалась. Это вывело репортера из оцепенения, и он кинулся вслед за детьми в укрытие.

— Вы что-нибудь понимаете? — хрипло прошептал он. От волнения у него пересохло в горле.

— Ничего не понимаем! — простонал Аксель и робко выглянул из-за кузова грузовика во двор.

Он не поверил сбоим глазам. Статуя плавилась, как шоколад на солнце. От нее остались одни ноги. Остальное густой кашей стекало в опоясывающую двор канаву. Удушливая вонь наполняла воздух, стало больно дышать.

— Скорее в дом! — крикнул Доминик.

И трое кникербокеров вместе с господином Оффенгерцем, прячась за грузовиками, короткими перебежками добрались до ближайшей двери.

И очень вовремя. Потому что едва за ними закрылась дверь, во дворе раздался взрыв.

Они выглянули в окно и увидели, что произошло. Остатки статуи взлетели на воздух. На том месте, где она стояла, теперь зияло черное пятно.

Лизелотта тоже услышала взрыв, сидя в приемной секретарши. Но ей было не до него — она увлеченно следила по селектору за разговором в кабинете главного редактора.

— А теперь расскажите все по порядку, госпожа Штокер, — попросил главный редактор, превозмогая скуку. Похоже, сообщение репортерши не показалось ему увлекательным.

— Все началось с телефонного звонка. Какой-то мужчина… впрочем, голос такой, что это могла быть и женщина… в общем, мне назначили встречу у Железного ствола, — взволнованно рассказывала репортерша. — Это было два дня назад. Вы знаете, что такое Железный ствол?

— О, госпожа Штокер, вы принимаете меня за дремучего невежду! — нетерпеливо воскликнул главный редактор. — Ну разумеется, я знаю Железный ствол. Это старое дерево, ему, должно быть, уже несколько столетий. В прежние времена всякий ремесленник, приходя в город на заработки, должен был вбить в это дерево гвоздь. Теперь весь его ствол из сплошных гвоздей, потому и называется так. И площадь, на которой это дерево стоит, того же имени. Ну что, я выдержал экзамен по истории Вены?