Роберт Маркмор - Максимальная безопасность

Джеймс отшвырнул огрызок яблока и отпил молока из бутылки. Ему стало страшно. Если бы рядом был Дэйв, с Элвудом и Киршем было бы проще договориться. Но когда Дэйв в карцере, он всё равно что безоружен.

— Подожду, пока они выйдут во двор, — сказал Джеймс. — Здесь хоть есть куда убежать.

Джеймс и Эйб нашли под навесом место, откуда был хорошо виден весь двор, и сели на землю.

Первым через металлоискатель прошел Кирш. Это был семнадцатилетний скинхед двухметрового роста, на груди под пропотевшим жилетом играли могучие мускулы. Элвуд был еще выше, но тоньше и обрит наголо. На шее у него была вытатуирована свастика с надписью «Мама». Следом вышел Кертис. Обычного телосложения, такого же роста, как Джеймс, однако на фоне двоих телохранителей он казался недокормленным.

Трое мальчишек вместе с компанией таких же скинхедов из соседней камеры пошли к брусьям и стали по очереди подтягиваться. Банда была больше и на вид страшнее, чем ожидал Джеймс. Он с болью понял, что им ничего не стоит разделаться с ним. Через пару минут, когда Кирш подтягивался на брусьях, Элвуд заметил проходившего мимо мелкого мальчишку. Он сунул его голову себе под мышку и стиснул так, Джеймс, чтобы хоть как-то успокоить себя, посмотрел наверх, ища взглядом охранника. Но тот, конечно же, куда-то исчез.

— Что-то ты, Роуз, нынче бледный, — сказал Элвуд, подходя ближе.

— А чего тут хорошего ждать, если шестеро против одного? — ответил Джеймс, стараясь не выказать страха.

— Верно, — ухмыльнулся Элвуд, окинув взглядом свою команду.

— Чего ты хочешь?

— Мне понравилось, как ты разделался со Стэнли Даффом.

— Эти двое сами начали, — сказал Джеймс. — Я не нарывался.

— Я этих остолопов никогда не жаловал, — сказал Элвуд. — Но пойми меня правильно: когда в камеру прибывают типы вроде тебя и твоего брата и начинают всех мочить, я беспокоюсь.

Джеймс кивнул.

— Либо я искрошу тебя в котлету, либо мы договоримся. Если, конечно, ты уже не спелся с латиносами.

— Мой брат сказал, что Сезар хочет посеять между нами вражду, — сказал Джеймс чуть увереннее, почувствовав, что, возможно, выйдет из этой встречи целым и невредимым. — Но Сезар беспокоится только о латиносах.

Элвуд кивнул:

— Твой брат, кажется, неглупый малый.

— Когда не спит, — с горечью бросил Джеймс.

— Тогда почему ты принял подарки от Сезара?

— Потому что есть хотелось.

Элвуд звучно, но фальшиво расхохотался; его приятели подхватили смех.

— Да, дармовая жратва — это дармовая жратва, кто бы ее ни поднес… Как дела у твоего брата? Слыхал что-нибудь?

Джеймс покачал головой.

— На меня наехал этот паук, Фрей. Но не сказал, когда Дэйва выпустят из карцера.

Элвуд опять расхохотался:

— Я бывал в карцере много раз. До восемнадцати лет максимальное наказание — сорок восемь часов. Потом либо сажают в одиночку, либо возвращают в общую камеру.

— Хорошо, — сказал Джеймс, радуясь, что Дэйв, возможно, скоро вернется.

— Перейдем к делу, — сказал Элвуд. — В этой камере правим мы с Киршем. Нам подчиняются все, в том числе и ты.

Джеймс кивнул; не в его положении было торговаться.

— Ты и твой братец будете каждую неделю отдавать мне магазинных товаров на десять баксов. А за это можешь забрать себе Эйба.

— Эйба? — смутился Джеймс.

— Он теперь твоя личная собственность. Можешь отбирать у него все заказы из магазина, можешь вышибить ему мозги. Делай что хочешь. Только не трогай никого из остальных, они принадлежат Киршу и мне. А еще я обеспечу тебе приличную одежду и одеяла, а когда вернутся братья Дафф, дам им понять, что я на твоей стороне.

— Сделка честная, — кивнул Джеймс, и они пожали друг другу руки.

— Не потерял чего-нибудь путного, когда вели в приемную? — спросил Элвуд.

— Только кроссовки.

— Если хочешь, за десять долларов заказа я их верну

— Хорошо, — сказал Джеймс. — А то вон какую рвань приходится носить.

— И держись с нами, пока не вернется твой братец посоветовал Элвуд, почесывая свастику на шее. — Не все вокруг такие лапочки, как я.

18. ЗВЕРИ

Джеймс, когда был маленький, очень любил животных: лохматые игрушки на кровати, поющих персонажей из мультиков, раскормленного кота, который заходил в бабушкин сад, зная, что просто за красивые глаза получит блюдечко молока.

В семь лет Джеймс делал свое первое школьное задание — доклад о львах. Мама записала на кассету фильм канала «Дискавери», шедший поздно вечером. Он смотрел, как львицы вылизывают детенышей и нежатся под солнцем на дереве. Потом животные пошли на охоту.

Львицы загнали стадо антилоп, схватили отбившегося теленка и стали раздирать на части. Оторвали ноги, запустили когти в живот, зарылись мордами в подергивающийся труп, отдирали куски мяса, слизывали длинными языками кровь на мордах. До этой минуты Джеймс и не догадывался, что природа может быть так жестока.

Ему захотелось найти маму и разреветься. Он дошел до двери в гостиную, но вдруг передумал. Вернулся на кушетку, перемотал кассету и снова просмотрел ту же сцену. Он смотрел ее снова и снова, обмирая от ужаса, первобытная жестокость львов потрясла его до глубины души.

Неприкрытая жестокость юных скинхедов в «Аризоне Макс» впервые за долгие годы напомнила Джеймсу ту кассету. Они вызывали те же смешанные чувства; мощь и порочность в их душах сливались, приобретая некую извращенную красоту.

Всем напоказ Джеймс до седьмого пота подтягивался на брусьях, потом лег на землю рядом с Элвудом и стал слушать его рассказ о том, что вытворяла банда скинхедов. Элвуд показал испещренных шрамами ребят, которые каждую неделю вручали ему свои магазинные бланки только за то, чтобы их не били слишком сильно. Скинхед с наслаждением рассказывал Джеймсу о людях, которых он мучил, резал ножом, обливал кипятком и доводил до того, что они пытались покончить с собой.

Но жестокость была обоюдной. Элвуд гордо показывал шрамы на ноге, груди и спине после ножевых ранений, полученных в трех разных драках. Сказал: никогда нельзя предугадать, кто именно из окружающих вдруг кинется на тебя с ножом. Сорваться может и жалкий книжный червь, и задумчивый психопат с пудовыми кулаками.

Джеймс содрогался от ужаса, но всё же слушал внимательно и смеялся, когда собеседник этого ждал. Смеялся чаще всего от облегчения. Последние сорок восемь часов были самыми тяжелыми в его жизни, но когда скинхеды предложили какую-никакую защиту, тугой узел в животе начал ослабевать. Под конец он почувствовал себя на этом задании почти в своей тарелке. Теперь надо было подружиться с Кертисом.

*

У Лорин в доме было не слишком много дел: ее участие в операции должно было начаться только после того как Джеймс и Дэйв убегут из тюрьмы. Она была рада случаю отоспаться и расслабиться после базового курса, хотя было бы веселей, если бы рядом оказался кто-нибудь вроде Бетани.