Роберт Маркмор - Высший класс

— Разве она не была застрахована? — осведомился Говард.

— Дело не в этом, — вздохнул Джо. — Я вложил в нее душу! Этого мне никто никогда не вернет.

Говард покатывался от хохота.

— Джо, это всего лишь машина. Возьми себя в руки.

— Пусть эти паршивцы возместят убытки! Неужели это сойдет им с рук?

— Джо, — чуть жестче произнес Говард. — Я не виноват, что ты дал себя обдурить двоим двенадцатилетним детям. Я сделал всё, о чем ты просил, так что выматывайся отсюда, пока я не велел своим ребятам спустить тебя с лестницы.

Джо подхватил пакеты и выскочил из кабинета. Вид у него был такой потерянный, что Джеймсу даже стало его немножко жаль. Говард поднялся из-за стола и покачал головой.

— Знаете, — сказал он Керри и Джеймсу, пока Келвин подавал ему пальто, — если вы, ребята, будете и дальше трудиться так же усердно, то заработаете кучу денег.

Джеймс и Керри гордо улыбнулись. Синяки на теле теперь казались не слишком большой платой за уважение Говарда.

— На самом деле, — заговорила Керри, — я поехала только ради того, чтобы оказать услугу Джеймсу. Я знаю, у вас работают только мальчишки.

— Я считал, что девчонки слишком слабы для этого, пока не познакомился с тобой, — сказал Говард.

— Если хотите, я могу подыскать для нее работу, — предложил Келвин.

— На этих ребят надо обратить внимание, — с улыбкой сказал Говард. — У них есть норов и есть мозги. Держи их при деле и следи, чтобы их усердие было вознаграждено.

— Спасибо, — ответила Керри.

— А ты, Джеймс, — добавил Говард, — когда будешь в гостях у Джуниора, загляни ко мне в кабинет поздороваться.

Говард со своим телохранителем быстро вышел, как будто куда-то торопился. Джеймс поглядел на Келвина — тот качал головой, не веря своим ушам.

— Надо быть с вами поаккуратнее, — сказал наконец Келвин. — Он вас так расхвалил, что, глядишь, не сегодня завтра вы станете моими начальниками.

19. ТРИНАДЦАТЬ

В пятницу перед школой Керри постучала в спальню мальчишек.

— Вы в приличном виде?

— Я еще в постели, — обессиленно простонал Джеймс. — Входи, если хочешь.

Накануне он играл в Playstation с Кайлом и парой торнтонских ребят и лег только около полуночи. Керри вошла, держа на руках Джошуа, и положила малыша на кровать к Джеймсу.

— Он хочет поздравить тебя с днем рождения, — сказала она.

Джеймс натянул одеяло на голову, а Джошуа радостно принялся сдергивать его. Джеймс громко квакнул, и малыш засмеялся.

— И почему ты не разорался во весь голос, когда Керри взяла тебя на руки? — поинтересовался Джеймс.

— Наверно, все-таки привыкает ко мне, — улыбнулась Керри. — Можно, он побудет у тебя, пока я соберу вещи к школе?

Керри вышла. Джошуа пополз по кровати и зарылся под подушку возле головы Джеймса. Джеймс повернулся, чтобы похлопать младенца но ручке, но тут же от прянул: ему в нос ударил отвратительный запах.

— Фу-у-у-у-у! — заорал Джеймс, затыкая нос. — Ах ты вонючка маленькая!

Он вскочил с постели, подхватил Джошуа и понес, держа его на вытянутых руках. В коридоре, покатываясь от смеха, стояли Керри и Николь.

— Я всё гадала, когда же ты учуешь, — проговорила Керри.

— Ну, погодите у меня! — ухмыльнулся Джеймс.

С Джошуа на руках он спустился на кухню. Зара варила сосиски.

— Доброе утро, тинейджер*, — приветствовала его Зара. — Подарки на столе.

— Этот паршивец запачкал пеленки, — сообщил Джеймс.

Зара улыбнулась.

— Ты знаешь, где пеленальный столик.

— Знаю, но и не подумаю даже близко к нему подойти.

— Считай это полезным опытом, — сказала Зара — Введение во взрослую жизнь.

Джеймс понимал, что она шутит.

— Для введения во взрослую жизнь, — сказал он, — гораздо лучше подошел бы ящик пива и компания милых крошек.

— Вряд ли, — улыбнулась Зара.

К Джеймсу подошел Эварт.

— Будь осторожнее, — сказал он и взял у Джеймса младенца. — Начинаешь с милых крошек, а потом оглянуться не успеешь — и ты уже стоишь у пеленального столика, с ног до головы описанный вот таким вот маленьким чудовищем.

Эварт пощекотал сыну животик и пошел менять пеленки.

Джеймс сел за стол и стал разглядывать открытки. Херувимские дети не имели настоящей семьи, у них были только братья и сестры, и они очень любили обмениваться открытками, особенно когда уезжали на задания. Джеймс получил больше тридцати штук, некоторые даже с иностранными марками, пересланные из лагеря. Габриэль прислала ему привет из Южной Африки. Каллум и Коннор, бывшие приятели Джеймса по базовому курсу, написали ему из Техаса, а Эмми отправила открытку с громадным ананасом из Австралии. Но самая прикольная открытка пришла от Лорин.

— Зара, смотрите, — рассмеялся Джеймс. — Послушайте, что пишет Лорин: «Дорогой братец! Ты болван. Меня от тебя тошнит. Когда ты прочитаешь это, я буду на базовом курсе. От всей души хотела бы, чтобы ты прошел через эти муки вместо меня. Кстати, с днем рождения. Я тебя люблю». И целая куча поцелуев.

Джеймс возился с подарками, пока не спустились Кайл и девчонки. Самая большая коробка была от Эварта и Зары — новые кроссовки взамен утраченных. Николь и Керри в складчину купили ему футболку, на которую он обратил внимание во время их последней прогулки по «Рив-Сентру». Джеймс принялся благодарить их и получил от каждой по поцелую. Кайл преподнес другу шикарный мужской набор: шампунь, кондиционер и маленький флакончик лосьона после бритья. Надпись на этикетке гласила: «Пользуйся регулярно».

— Здорово! — воскликнул Джеймс. — Спасибо.

Он отложил подарки и схватил с тарелки сэндвич с колбасой. Мысленно он перенесся на год назад, в день своего двенадцатилетия. Это было вскоре после маминой смерти. Он жил в детском доме, и ему не разрешили увидеться с Лорин. Это был самый худший день в его жизни.

Потом ему вспомнились другие дни рождения, когда мама была еще жива. В такие дни он бегом спускался по лестнице, к целым грудам украденных из магазина игрушек и одежды, и торопливо распаковывал подарки, чтобы успеть посмотреть всё до школы. Когда Лорин была маленькой, ей в день рождения Джеймса тоже доставался хоть один подарок, иначе она из зависти поднимала крик.

От воспоминаний Джеймс расчувствовался, к горлу подступил комок. Ему не хотелось расплакаться на глазах у всех, поэтому он с грохотом отодвинул стул и метнулся вверх по лестнице.

— Ты чего? — крикнула ему вслед Зара.

— В туалет хочу, — соврал Джеймс.

И заперся в ванной. Не то чтобы ему было очень грустно, просто при мысли о маме в душе возникала какая-то пустота. Хотя с тех пор, как мамы не стало, в его жизни произошла масса интересных событий, Джеймсу нередко хотелось вернуться назад и провести с ней вечер у телевизора.