Александр Кулешов - Как же быть?

И это были не юристы, не доктора наук, не писатели, а шофёры, полицейские, студенты, даже школьники.

Какой молодец! Вот молодец! — восхищалась мать Лори, наблюдая, как очередной кандидат, бледный, с частым бисером пота на лбу, кусая губы и закатывая глаза, отвечал на особенно трудный вопрос.

— Эх, чёрт, — бормотал отец, — если будет конкурс по автомобильному мотору — пойду! Честное слово, пойду! Уж это дело я знаю.

А Лори, не отрывая восхищённого взгляда от экрана, мечтал.

Вот он ответил на все вопросы, побил всех противников — знаменитых учёных, и под гром аплодисментов, под стрекот кинокамер получает чек на огромную сумму. Прижав чек к груди, он мчится домой и вручает его маме.

На глазах у Лори навёртывались слёзы.

… Ну, а потом, когда сгорел домик, сгорел телевизор, — сгорели мечты.

Но прошло время, и теперь здесь, в Сто первом городе, на телестудии «Запад-III», мечта вновь постучалась к Лори в дверь «Запад-III» тоже устраивал конкурсы. Они передавались по четвёртой программе. Четвёртая программа была особой. Её завели совсем недавно.

Дело в том, что принимать эту программу могли не все. К телевизору приделывались специальные приставки, и только опусти, в щель этой приставки серебряную монетку, можно было смотреть четвёртую программу. Иначе она не работала.

Приставка представляла собой небольшой металлический ящичек, сложным образом соединявшийся с нутром телевизора. Приставки «Запад-III» монтировал бесплатно любому, кто захочет. На таких условиях, разумеется, хотели все.

Десятки механиков телестудии, сопровождаемые подсобниками вроде Лори, две педели обходили всех владельцев телевизоров в городе и устанавливали им приставки.

Каждый владелец рассуждал так: пусть будет; захочу — опущу монетку и буду чего-то там смотреть, а не захочу — не буду. Моё дело. Никто меня не заставит. Владельцы рассуждали наивно. Как только заработала четвёртая программа, выяснилось, что хотя их действительно никто не заставляет опускать монетку в щель, но без этого не обойтись. Самые интересные, сенсационные передачи шли по четвёртой программе. Конечно, если в город приезжала кинозвезда, то её приезд, беседы, пресс-конференции демонстрировались по обычным программам. Но вот специальный репортаж о её интимной жизни можно было увидеть лишь по четвёртой.

Любые спортивные соревнования «Запад-III» доносил до своих зрителей бесплатно. Но если встречались в борьбе за звание чемпиона мира две боксёрские знаменитости, надо было опускать монетку в щель.

То же относилось и к конкурсам, Сначала они передавались по обычным программам, но, когда выяснилось, какой огромной популярностью они пользуются, их перевели на четвёртую. «Запад-III» наживался теперь вдвойне: рекламные фирмы, шефствующие над конкурсом, платили за их передачу, телезрители — за приём.

Однажды, стоя у лифта, Лори почувствовал, как на плечо ему легла тяжёлая рука. Он обернулся — перед ним стоял Усач.

Это был опытный рекламный агент, который руководил телевизионными конкурсами. Фамилии его никто не знал, и все, даже дикторы, звали Усачом за густые висячие усы, особенно заметные на фоне лысой, как бильярдный шар, головы.

— Кончишь смену — зайди, — сказал Усач.

Лори взволновался. Он не мог понять, зачем его вызывают. Нервно комкая в руках каскетку, стучался он в поздний вечерний час и кабинет Усача.

— Садись, Рой, садись. Куришь?

— Нет.

— Ну и правильно. Плохое увлечение, — укоризненно заметил Усач, раскуривая огромную сигару. — И не пьёшь небось. Это уж наверняка. Ты правильный парень. А чем же увлекаешься? Марки собираешь?

— Нет, что вы! — Лори запротестовал с такой энергией, словно его заподозрили в коллекционировании скальпов.

— Тоже правильно. Ерунда какая-то — квадратики цветные собирают. Кому это нужно!.. Спортом-то занимаешься или джазы бегаешь слушать?

Лори смутился. Действительно, чем он увлекается? Ничего не читает, в пластинках не разбирается, спортом не занимается. Впрочем, тут он уж не совсем шляпа. Пусть сам не боксирует, но бокс знает. Это уж извините! И раньше любил это дело. Все матчи с отцом смотрели по телевидению, и потом, когда и «Утренней почте» работал, пользовался каждой возможностью, чтобы на бокс попадать. В кино опять же… Нет, уж что-что, а бокс он знает (теоретически, правда). Однако, когда он сообщил о своём увлечении Усачу, это выглядело несколько скромней.

— Вот… боксом… — пробормотал Лори.

— Да? — вскричал Усач. — Прекрасно! Сколько боёв провёл, в каком весе?

Пришлось сознаться, что Рой «специалист-теоретик» и никогда сам меж четырьмя канатами не оказывался. Но это почему-то совсем не разочаровало Усача.

— Ну и что ж, пусть дураки бьют себе физиономии, можно быть выдающимся специалистом бокса и не надевая перчаток. Джо Луиса знаешь?

— Ещё бы, — подхватил Лори, довольный, что может показать себя, — «Чёрный локомотив», чемпион…

— Вот-вот, — продолжал Усач. — Ты знаешь, что его рекорд — семьдесят пять трёхминутных раундов подряд? Это практик. Или Армстронг, единственный боксёр-профессионал, державший титул чемпиона мира сразу в трёх весовых категориях. Тоже практик. А вот в России есть знаменитый тренер Щербаков…

— Он был вторым на Олимпийских играх в Хельсинки! — преисполненный гордости, перебил Лори.

— Нет, это его брат — Серж. А тот Вячеслав, про которого я говорю, однорукий, потерял руку на войне. А сам знаменитый тренер. Это уже теоретик…

Разговаривали долго. В конце концов Усач совсем очаровал Лори. Он держался просто, весело. Знал всё на свете. Заканчивая разговор, он сказал:

— Ну, вот что. У нас проводятся не только большие конкурсы, есть и маленькие. Послезавтра, например, фирма боксёрских перчаток «Эверласт» устраивает. Считай, что ты вышел в финал. Если хорошо ответишь на всю серию вопросов, можешь заработать пятьсот монет. А? Что скажешь? Представим тебя, как подсобника; что ты у нас работаешь, говорить не обязательно. Конкурент у тебя будет серьёзный. Но я надеюсь, что ты окажешься на высоте.

Лори испугался.

Неужели и он будет вот так же стоять перед прожекторами в стеклянной кабине, отвечая на вопросы? Да он в жизни ни на один не ответит!

— Ничего, ничего, — подбадривал его Усач. — Наши конкурсы всегда справедливы: кто знает — тот знает, кто не знает — тот не знает.

На этом труднооспоримом утверждении беседа закончилась.

Арк отнёсся к перспективе участия Лори в конкурсе весьма скептически:

— Провалишься.

— Вот и я думаю, что провалюсь, — сокрушённо признался Лори. — И зачем только я понадобился этому Усачу? Что, других, потолковей, нет? Он со мной целый час беседовал. Сам про бокс больше любой энциклопедии знает. Правда, всё в бумажку посматривал. А я? Что я?