Алла Озорнина - Золото Серебряной горы

— Каким образом?

— Да при помощи тех же Говорухиных. Они уже пообещали меня познакомить с начальником центрального отдела милиции Капустиным. Именно благодаря ему тогда удалось выйти на бандитов, которые похитили гуманитарную помощь. Понятно, что милиция и безо всяких Говорухиных неплохо знает свое дело, но когда оно под особым контролем начальника.

— И все же, наверное, сразу согласились поехать в Москву, — предположил Петька.

— Я задумался. Мое замешательство вызвал еще один момент. Дело в том, что в последний десять лет на учебу вообще никого не посылали: у компании не было денег. А тут вдруг посылают, и именно меня. Хотя, по-хорошему-то, при других обстоятельствах наверняка отправили бы в Москву какого-нибудь другого журналиста.

— И все-таки вы согласились!

— А у меня не было выбора. Председатель сказал, что это не просьба, а приказ. Из этого я сделал вывод, что кому-то в Чите очень хочется от меня освободиться хотя бы на время.

— А вы спросили у председателя, кому именно?

— Конечно. Он весьма обтекаемо ответил, что есть, мол, в нашем городе организации, которые заботятся о профессиональном росте журналистов государственной телерадиокомпании…

— «Фортуна»!

— Естественно. Я спросил, когда же мне ехать. Оказалось, что буквально в тот же день, причем уже через три часа. И билет уже заказан. И машина выделена для того, чтобы я мог спокойно приехать домой, собраться и успеть в аэропорт. В общем, как говорится, все тридцать три удовольствия.

Ну и вот. Еду я на машине домой, и вдруг в дороге провокационная мысль: «А не заехать ли мне сейчас к Чудному Мужику? Вдруг хоть что-нибудь, да стало о нем известно?»

Останавливаю машину. Поднимаюсь на третий этаж, звоню в дверь — никого. Оно и понятно, разгар трудового дня и жена Мужика наверняка на работе. Я уже начал спускаться по лестнице, как вдруг из квартиры напротив донесся какой-то шум… Выходит, соседи дома. Так может им хоть что-то известно?

Вернулся обратно, нажал на кнопку звонка. И что же? Открывается дверь, и передо мной возникает старушка. Нос горбинкой, глаза навыкате, из подбородка три темные волосины торчат. Маленькая такая, худенькая, ну прямо настоящий божий одуванчик. Впрочем, я тут же понял, что никакой это не одуванчик, а хрупкий на вид, но достаточно крепкий цветок-столетник. В руке у Столетника дымилась папироса.

— Проходите, — говорит Столетник, выпуская прямо на меня клубы дыма.

Я сделал шаг вперед и оказался в узкой тесной прихожей. Взгляд невольно наткнулся на две пары ботинок, стоящих прямо у входа: одни крошечные, размера, наверное, тридцать третьего, другие огромные, ровно в два раза больше первых. Наверняка размера сорок шестого, не меньше.

— Что-то вы не спрашиваете, кто там? — удивился я. — В наше время это опасно.

— А чего бояться-то? — грубым прокуренным голосом отвечает Столетник. — Тащить у меня нечего, а если что — я всегда смогу постоять за себя. Я и тебя защитить смогу, товарищ журналист.

— Так вы знаете, кто я?

— Так я телевизор-то, поди, смотрю! И всю вашу братию знаю. Я вообще, надо сказать, все знаю. К примеру, зачем ты сюда пожаловал.

— Ну и зачем?

— Соседи напротив тебя интересуют.

«Ну, — думаю, — это не удивительно. Небось слышала, а может, через глазок видела, как я у их дверей стоял».

— Да что ж мы здесь стоим? — всплеснула руками Столетник, — в комнату, в комнату проходи.

— Да вообще-то мне некогда…

— Проходи, говорю! — прикрикнула бабулька и подтолкнула меня к распахнутой двери. — Садись! Ты вон смотри, какой дылда вымахал, легко, думаешь, мне с тобой беседы вести? Шея, того глядишь, и сломается, пока я на тебя снизу вверх смотреть буду…

Доводы по поводу шеи были довольно убедительны, и я прошел в крохотную комнатенку и опустился на старый шаткий стул. Мне казалось, что я попал в сороковые — пятидесятые годы. По крайней мере, в фильмах об этом времени была точно такая же обстановка: громоздкий комод со множеством выдвигающихся ящичков, этажерка и большой круглый стол, накрытый белоснежной скатертью. На стене висели пожелтевшие от времени фотографии военных лет, на одной из которых легко и радостно улыбалась белокурая девушка в солдатской шинели и пилотке. Я отметил между ней и стоящей передо мной Столетником едва уловимое сходство. Но спросить, не она ли это на снимке, не успел: моя собеседница меня опередила.

— Виктор до сих пор не нашелся, а жена его, слава те, Господи, в порядке.

Я понял, что речь шла о Чудном Мужике (до сих пор ведь я не знал его имени), и спросил:

— А, вообще, что с ним? Где он?

Столетник вздохнула:

— Кто бы знал!

Вздохнул и я и сказал, поднимаясь со стула:

— Ну ладно, мне пора. И на том спасибо.

— Эх, молодо-зелено! — воскликнула Столетник. — До чего же вы все молодые торопливые! Да впопыхах-то разве дела делаются? Ведь так-то можно и мимо станции своего назначения пролететь!

Я уставился на нее. Она была чуть ли не на полторы головы ниже меня и взгляд мой уткнулся в жиденькие и абсолютно белые волосенки. Уж не себя ли она считает станцией моего назначения?

— А то! — подняв голову и задорно взглянув на меня снизу вверх, сказала Столетник. — В этом деле я как раз твоя станция и есть!

Опешив, я опять опустился на стул и взглянул на часы. Несколько минут в моем распоряжении еще было. Столетник вздохнула, еще раз глубоко затянулась папиросой и продолжала:

— Я смотрю, все Шерлоками Холмсами себя считают. Все кому не лень. Думают, что все так просто. Вот и Витька, видать, куда-то полез. А на фиг ему это нужно? Я вот из-за него, дурака, уже которую ночь не сплю.

— Вам что-то стало известно? — осторожно спросил я.

— Да, кое-что. Вот, например, говорят, что Витьку серебристый микроавтобус увез, а я ведь где-то видела, автобус-то этот, а где, вспомнить не могу. Ведь помню же то, что сорок, пятьдесят лет тому назад было, а вот что два-три дня назад произошло, порой и не соображу. Ну это ничего, я вот сейчас лекарства для памяти попью, и дай Бог, все восстановится. Мне это, товарищ журналист, ой как надо! — Столетник понизила голос и приблизилась ко мне, — я ведь тоже начала, как бы это выразиться, проводить некоторые разведовательные операции.

— Вы?! — с неподдельным изумлением воскликнул я.

— Ну а кто же? Зря, что ли, я во время войны разведчицей была? Через самую Курскую дугу прошла. Ой, да вам, молодым, разве ж это интересно?

Я испугался, что Столетник сейчас ударится в воспоминания, и на сей раз, уже демонстративно, посмотрел на часы. Оно, конечно, интересно поговорить с бывшей разведчицей о военных годах, но время-то, время!