Роман Грачев - Томка и блудный сын

Я задумчиво оглядел композицию, разложенную на диване в гостиной. Спортивная сумка чернела разверстой пастью. Я почесал затылок, добавил к трусам и майке розовые бриджи, голубую пижамку и пакет с домашними резиновыми тапочками (вдруг придется ночевать в гостинице). Кажется, это все, что нам может понадобиться на чужбине.

Да, чуть не забыл! Курточку и теплые штаны на случай непогоды.

Томка возилась в детской комнате, выбирала диски с мультфильмами в дорогу. – Доча, поторопись!

– Ща, пап.

Она вышла через минуту с гигантской стопкой дисков, прижатой к подбородку. В ней было все – от «Рататуя» и последней «Истории игрушек» до старых сборников «Тома и Джерри». Этого добра девочке хватило бы на неделю.

– Ты не хочешь оставить кое-что?

– Нет, мне все это нужно.

– Доченька, мы в пути будем только полтора часа. Хватит и одного мультика.

Она озадаченно посмотрела на стопку и стала вынимать по одному диску.

– Умница. Давай поскорее.

В сумку вместе с одеждой я бросил зубные щетки, пасту, салфетки, туалетную бумагу и еще кучу всякой мелочи. Никогда не знаешь, где тебя застанет ночь, а в том городе, где спрятался Сергей Круглов, фешенебельных отелей я не встречал.

– Пап, я готова.

Фильмов убавилось не сильно. Томка пожертвовала «Смешариками», отправила в утиль «Лунтика», зарубила «Сына Маски» и пару пиратских сборников, позаимствованных у детсадовских друзей. Зато остались оба двухчасовых блокбастера от «Пиксара», сериал «Том и Джерри» и еще что-то в черной коробке без этикеток, очень похожее на стародавний сборник «Улицы Сезам», который я ей специально записывал с телеэфира. Чтобы существенно скорректировать список, мне бы потребовалось провести еще одну воспитательную беседу, но времени уже не хватало.

– Ладно, забери все, но тащить будешь сама.

Томка запихнула диски в тонкий полиэтиленовый пакет. Тот сразу начал рваться на острых углах коробок. Тогда Томка бросила свое добро на диван и потопала в прихожую надевать сандалии. Через несколько мгновений она уже стояла у двери в трепетном предвкушении дальнего путешествия.

Это у нас называется Понесу Диски Сама.

«Не могу быть добрым-злым, добрый я ужасно», – пел в моем детстве кот Леопольд. Пел про меня, взрослого папу, из которого шестилетняя дочь вьет веревки.

Томка сразу запрыгнула в детское кресло на заднем сиденье справа, полезла в пакет с мультиками. Вытащила диск, вставила в портативный видеоплеер. Ближайшие полчаса я мог о ней не беспокоиться. Позже мне, конечно, достанется за всё – за долгую дорогу, неудобное кресло и затекшую попу, за отсутствие привычных лакомств и угощений, но полчаса покоя в машине на трассе – мои.

Впрочем, я поспешил с выводами. Когда остановились залить бензобак на АЗС в пятнадцати километрах от города, Томыч уже сопела в две дырочки, положив голову на натянутый ремень безопасности. Работающий плейер лежал на коленках. Если девочка надолго останется в этом положении, шея затечет. Я аккуратно поправил дочери голову, она на мгновение открыла глазюки, чмокнула губами, посмотрела на меня, спросила:

– Балин, пап, мы все еще едем? – и тут же снова провалилась в сон.

Совсем красота, скажу я вам, если не думать о том, что спать она сегодня ляжет, скорее всего, далеко за полночь.

Заходящее на западе солнце слепило глаза. Я надел очки, нацепил наушники с квартетами Моцарта и предался лирическим размышлениям. Я ехал по своей любимой дороге в озерный край под городом Кыштымом. Там оставались, рассыпанные пригоршнями, кусочки моего детства. Там на берегу живописного Озера в густых хвойных лесах и папоротниковых джунглях прятался мой любимый лагерь имени пионера-героя, предавшего отца и убитого за это злобными деревенскими гопниками. Несколько лет назад лагерь продали коммерсантам, но сделка оказалась не очень чистой, и большая территория с несколькими крепкими кирпичными корпусами, отличной инфраструктурой, стадионом и пляжем оказалась под судом и постепенно приходила в запустение.

Теперь глухой зеленый забор скрывал то, что оставалось бесконечно дорогим моему сердцу.

Я люблю приезжать в те края. Я останавливаюсь либо в просторной трехместной палатке на юго-западном берегу Озера, либо арендую финский домик на базе отдыха, сижу на берегу и смотрю на Остров, что плавает в голубоватой дымке в двух километрах от берега. Два-три дня нирваны каждое лето, два-три дня тишины и молчания мобильного телефона, чистого воздуха, синего неба, беззаботного пения птиц в кронах высоких деревьев, рыбалки, размышлений о вечности. Сначала я принципиально ездил туда один. Через какое-то время моей жене Марине стало казаться, что я встречаюсь там с любовницей. Конечно, идеального места, по ее мнению, не найти, ведь в городе все время некогда, постоянно разрывается телефон на части, да еще и за дочкой надо присматривать, а в эти «святые» два-три дня в июле или августе меня не трогает никто – ни Бог, ни черт. Чтобы не выслушивать глупостей и не чувствовать себя виноватым в том, чего не совершал, пришлось познакомить с райским местечком и Марину (хотя уж в чем, а в комфортабельном отдыхе недостатка она не знала – каждое лето то Турция, то Европа). Два раза мы отдыхали вместе, втроем. Томка ползала по берегу, строила песочные замки, пыталась плавать с надувным кругом. Дочка оценила мое место по достоинству и даже не хотела уезжать. И именно она придумала этот странный вид спорта – рыбная ловля сачком для бабочек.

Окуни в этом месте плавали стаями прямо у понтона – можно было лечь животом вниз и наблюдать их движение во всей красе. Ленивые и избалованные хищники не всегда клевали на стандартную наживку, и тогда Томка решила опустить в воду сачок.

С первого раза, разумеется, не получилось. Чтобы поймать окуня в сачок, нужно было проявить недюжинное терпение – то есть проявить качество, которого Бог по каким-то причинам моей дочке не досыпал. Я с интересом наблюдал за ее манипуляциями с сачком, хотя и был уверен, что надолго ее не хватит. Посидит десять минут и уйдет, не солоно хлебавши.

Однако Томка снова меня умыла. Она разделась до трусиков, вошла в воду с берега, нацепив на талию, как юбку, надувной круг, и стала ходить возле понтона, внимательно вглядываясь в прозрачные воды. Ходила пять минут. Десять. Пятнадцать. Я сидел на скамейке и смотрел. Приближалось время обеда. Я окликнул дочку раз. Окликнул второй. «Пап, я не могу сейчас уйти! Я жду». Вокруг нее уже стали собираться маленькие зеваки, отдыхавшие с родителями. Когда еще через десять минут я подошел к ним, дочка уже синела и тряслась от холода.

– Так, все, вылезай, иначе схватишь простуду!

– Нет, пап! Я поймаю! Надо еще немного подождать.