Юрий 3банацкий - Тайна соколиного бора

Когда Александра Ивановна в чем-нибудь ошибалась, Виктор энергично возражал:

— А вот и не так! Разве это было в Макаровке? В Макаровке совсем немцев нет. Это в Марковке было.

Александра Ивановна припоминала: да-да, Виктор говорит правду.

После того как Александра Ивановна и Виктор пошли отдыхать, Иван Павлович обратился к комиссару:

— Вот видишь, Михаил, как наши разведчики работают! Попробуй каким-нибудь другим путем добыть такие сведения.

Комиссар был вполне согласен с Иваном Павловичем. Подумав, он сказал:

— Придется послать в эти районы боевую группу.

— Обязательно пошлем, — сказал командир. — А сейчас все сведения нужно передать в Москву.

Василек, Мишка и Тимка снова были в своем Соколином бору. Только теперь уже не одни, а с партизанами.

Рассвело, когда партизаны вступили в Соколиный бор. Утомленные трудной переправой через Днепр и долгим переходом, люди, не теряя времени, легли отдыхать; только часовые похаживали по лагерю.

Нашим друзьям было не до сна. Они в Соколином бору! Сердца их бились радостно.

Соколиный бор гостеприимно принял их в тот день, когда к селу подошли фашистские захватчики и убили Савву; в Соколином бору встретились они с партизанами; Соколиный бор верно хранил их самую большую тайну — тайну подпольной землянки…

Сколько уж времени прошло с того дня, как мальчики впервые обосновались в лесу! Узнает ли их теперь Соколиный?.. Ведь теперь это не те неопытные ребятишки, которые в первую ночь боязливо разжигали костер.

Иным стал и Василек. Только по глазам разве можно его узнать. Трудную школу прошел Василек, вырос, окреп, научился настоящей военной мудрости… А Мишка? Разве это тот подросток, что был когда-то таким нетерпеливым и всегда возражал Тимке? Он теперь комсомолец, опытный минер. О, он сейчас не станет спорить попусту с Тимкой!.. Не потому, что Тимка остался таким, как прежде. Вырос и Тимка, но все же… не вышел еще из пионерского „возраста. Ему и с Мишкой дружить хочется — и он старается быть серьезным, и с Виктором он не против подурачиться. А, впрочем, Тимка тоже неплохой разведчик. Молодец! А через год-два подрастет — комсомольцем станет.

В то время как в лагере каждый только и думал о том, чтобы отдохнуть, неразлучные друзья шли по Соколиному бору. Соколиный выглядел не таким, каким они представляли его себе раньше. Если еще год назад он казался им непроходимым и огромным, то теперь он выглядел рощицей по сравнению с теми лесами, которые пришлось проходить друзьям, и особенно Васильку.

Но все же Соколиный бор был им дороже всех лесов. Они шли молча, и в памяти каждого вставали недавние дни. Сколько передумал о своем Соколином Василек в тюрьме! Казалось, уже никогда не придется побывать в нем, но вот снова идет он бором, приглядывается к каждой тропинке, к каждому дереву…

Казалось, страшная буря прошла над лесом. Перебитые деревья тянулись в небо своими полузасохшими стволами, слезились незажившие раны, но лес жил. С приходом весны снова все зазеленело, и земля опять покрывалась густой травой.

Друзья, не сговариваясь, направились и своей землянке.

Идти было трудно. Дорогу преграждали сваленные минами и снарядами деревья. Часто приходилось обходить глубокие воронки.

Вот знакомый дуб… Роскошный ореховый куст… Вверх тянется молодой папоротник. Под кустом — сухая трава, хитро, как на сорочьем гнезде, переплетенная ботва. Заметно примята старая трава.

Ребята остановились. Здесь была их землянка. Казалось, кто-то недавно был тут, чьи-то ноги протоптали сюда дорожку. Мальчики переглянулись между собой, и на мгновение им припомнилась та осень, когда они так же осторожно подходили к своей землянке.

Василек решительным движением откинул сплетенную из лозы дверцу. Из черной дыры потянуло знакомым запахом, как будто здесь кто-то недавно жег свечку.

Они спустились в землянку. Зажгли спичку. В землянке все было таким же, как прежде: тот же стол, на столе — огарок свечи. Когда зажгли свечу и тусклый огонек озарил землянку, мальчики увидели на стене портреты Ленина и Сталина.

И показалось ребятам, будто они впервые собрались в своей землянке после того, как построили ее.

Долго сидели они в торжественном молчании…

Партизаны строились на поляне. К знаменосцам, гордо держа в руках пионерское знамя, присоединился Виктор.

Из репродуктора доносился голос диктора, читавшего приказ вождя:

— «…Партизанам и партизанкам — поднимать советских людей на вооружённую борьбу против немцев, всемерно усиливать помощь наступающей Красной Армии, громить тылы и штабы врага, спасать советских людей от истребления и угона их на каторгу в Германию, беспощадно уничтожать немецко-фашистских мерзавцев!..»

Иван Павлович с любовью оглядывает ряды партизан. Тысячи людей стоят в первомайской колонне. Развеваются алые знамена, над ними сияет весеннее солнце, синеет неоглядная небесная лазурь. Вокруг тишина. Звучат в Соколином бору мудрые сталинские слова.

Нет среди партизан Лени Устюжанина, юной Аленки, неугомонного Бидули, Ивана Карпенко и еще многих товарищей, погибших смертью храбрых в последних боях. Но командир видит много новых людей — честных и открытых лиц, ясных глаз.

— «…Воины Красной Армии, партизаны и партизанки! Вперёд, за полный разгром немецко-фашистских захватчиков!..» — доносится из репродуктора.

«Ничего не пожалеем, дорогой товарищ Сталин! Даже жизни своей!» говорил, мысленно обращаясь к вождю, комиссар.

«Даже жизни своей!» думал каждый партизан, а перед глазами стояли дорогие образы Лени Устюжанина, Бидули, Карпенко…

— …Мы клянемся перед Отчизной и народом, перед вами, товарищ Сталин, что приказ выполним с честью! — от имени всех партизан произносил слова торжественной клятвы комиссар.

Ветер развевал алые знамена. Мимо трибуны проходили закаленные и возмужавшие в боях партизаны — сильные, загорелые, решительные.

Капитан Макаров стоял рядом с Иваном Павловичем. Сегодня он должен был ехать в другой партизанский отряд. Там тоже нужна была его помощь. Так. приказала Москва.

Ему жаль было расставаться с этими людьми. Он думал о том, что никогда не забудет их и встретится с ними в день Победы.

Мимо трибуны проходят Василек, Мишка, Тимка, Алеша, Виктор… Капитан Макаров любовно машет им рукой и громко кричит:

— До свиданья, друзья! До скорой встречи!