Роберт Стайн - Тухлые аплодисменты

Чмок. Чмок. Чмок.

Рука у меня стала мокрой.

— Э-э-э… Ну-у-у… Да, — наконец призналась она.

— И ты не умеешь говорить так, чтобы губы не двигались? — спросил я.

Чмок, чмок.

— Нет, не могу, солнышко моё. Не могу.

Я вздохнул.

— Так, значит, всё это было лишь предлогом для того, чтобы усадить меня к себе на колени? — возмутился я.

— Да, — просто ответила Дженнифер.

На следующий день я столкнулся с Шерманом Оуксом перед зданием, где у нас проходят уроки. Он одарил меня своей акульей улыбкой:

— Угадай, Берни, где я только что был?

— У скульптора? Он собирается отлить твою голову из бронзы? — предположил я.

— Нет. У директора Гадюка. Мы с ним репетировали. — Шерман снова оскалился. Его шестьдесят пять зубов так засверкали на солнце, что мне пришлось заслонить глаза рукой.

— Ну ты даёшь! — сказал я. — Во повезло! Директор Гадюк — лучший из лучших! На таких надо равняться. Хотя, конечно, равняться на того, кто метр с кепкой, довольно трудно. Но какая разница, какого он роста? Он — ТИТАН мысли! Он…

Шерман закатил глаза:

— Берни, разве тебе не интересно, что именно мы репетировали в его кабинете?

— Ах да, точно, — отозвался я. — Что же вы там репетировали?

— Мы репетировали, как он будет мне вручать главный приз за победу в конкурсе талантов.

— Что-что? — Упс… Я проглотил жвачку. — Ты… ты…

— Директор хочет, чтобы всё прошло гладко, — объяснил Шерман. — Ну, сам понимаешь. Когда он выйдет на сцену, чтобы вручить главный приз. Хочет убедиться, что при награждении не возникнет заминки. Вот поэтому мы с ним целый час репетировали.

Я глубоко вздохнул:

— Только он не с тем репетировал, Шерман. Ведь в конкурсе победишь не ты, а я!

Шерман откинул волосы, раскрыл рот и засмеялся. Смеялся он минут десять, до тех пор, пока не начал икать. Тогда, смахнув с глаз слёзы, он взял меня за руку.

— Берни… ик!.. идём со мной. Я покажу тебе… ик!.. одну вещь, из-за которой… ик!.. ты не сможешь победить.

Шерман приволок меня в своё общежитие Милый дом. Меня тут же пробрала дрожь, пот градом покатился со лба. Со мной всегда так бывает, когда я оказываюсь неподалёку от Милого дома. Тут всегда чисто, убрано и тихо.

Ну кто же захочет жить в таком жутком месте?

В вестибюле я увидел комендантов этого общежития, Сэма и Джанет Покелинт. Они были в одинаковых форменных пиджаках и с одинаковыми метёлочками для вытирания пыли.

Сейчас коменданты как раз этим и занимались.

Жуть!

Шерман привёл меня в свою комнату. Я чуть не задохнулся от ужаса. У него кровать заправлена!

На кровати лежало белое пушистое покрывало из овечьих шкур. На полу — такой же ковёр. На столике стоял телик с широченным экраном. Ещё у Шермана была стереосистема с такими большими колонками, что они почти что подпирали потолок. На стене над его кроватью висел гигантский плакат, на котором был нарисован чёрно-зелёный знак доллара.

— Гляди! — сказал Шерман и подтолкнул меня к огромному синтезатору — он стоял у стены. — Это моя новая цифровая барабанная установка.

Меня всё ещё била дрожь. Но я всё же как-то умудрился взять себя в руки.

— Отлично, Шерман! — воскликнул я, хлопнув его по плечу. — И зачем тебе эта штуковина? Чтобы доставать соседей?

— Нет, — ответил он. — Мне её предки купили, чтобы я мог играть на барабанах в группе Уэса Апдуда. — Шерман глянул на знак доллара на стене. — Она стоила пять тысяч баксов. Но родители очень-очень хотят купить мою любовь, так что пришлось им раскошелиться.

— Но ты же совсем не умеешь играть на барабанах, — заметил я.

— А какая разница? — Шерман фыркнул.

Он включил установку. Тут же послышался тихий барабанный бой. Шерман прибавил звук.

— Гляди сюда. Выбираешь любой ритм, — начал объяснять он. — Потом темп. Вот так.

Он повернул выключатель. Я услышал:

БУМ! БУМ-БУМ! БУМ-БУМ! БУМ!

— Ну что, понял? — спросил Шерман. — Здорово, правда? Незаменимая вещь для нашей группы.

— Всё понятно. А сам ты что будешь делать?

— Я? — Шерман прищурился. — Я ничего не буду делать. Она цифровая. Сама играет. Я ведь богатый. Зачем мне вкалывать?

— Можно, я попробую? — попросил я. — Так… Дай-ка взглянуть… — Я схватился за переключатель. — Эта штука переключает ритмы?

И я повернул её направо до самого конца.

БУМ! БУМ-БУМ!

Раздался оглушительный барабанный бой. В окнах треснули два стекла.

— Сделай тише! — завопил Шерман, закрыв уши руками. — Берни! Тише! Сделай ТИШЕ!

Я прикинулся, будто никак не могу найти нужный переключатель.

— А где переключатель? — крикнул я в ответ. — Это он? Нет. Может, вот этот? Нет. Прости. Шерман, я не особо разбираюсь во всяких этих цифровых штуковинах.

Я оторвал переключатель громкости и поднял его над головой:

— Этот, что ли? Так он, кажется, сломался!

БУМ! БУМ-БУМ!

Тряслись стены. По потолку поползла огромная трещина. Овечьи шкуры прыгали так, будто снова ожили.

Шерман упал на колени, по-прежнему прижимая ладони у ушам, и жалобно застонал.

Ещё бы! ПО ушам бьёт что надо!

Я вылетел из комнаты. Весь Милый дом сотрясался от электронного барабанного боя.

Я уже почти добрался до выхода, но ненадолго задержался у распахнутой двери в гостиную.

— Ух ты!

В комнате я увидел Юлию-Августу. Она сидела на диване рядышком с Уэсом Апдудом.

Ну и что?

Он играл на саксофоне. Выпендривался, как всегда. Его саксофон то крякал, как утка, то издавал жуткие, неприличные звуки.

А Юлия-Августа хлопала себя по коленям, отбрасывала назад золотистые волосы и смеялась как ненормальная. Наверное, она считала, что Уэс просто супер.

— Не может быть! На самом деле ей совсем даже не нравится этот Уэс Апдуд, — проворчал я себе под нос. — Ей нравлюсь я. Только она ещё об этом не догадывается. Ничего, вот выиграет Тухлое общежитие конкурс талантов, так она будет умолять меня взять её с собой на концерт «О-пы».

Вдруг стало тихо. Уэс заметил меня в дверном проёме и помахал рукой.

— Жареные блинчики! — крикнул он. — Салют, Берни. Жареные блинчики! Самые лучшие! Ты понял, о чём я?

— Ага. О жареных блинчиках, — промямлил я и выбежал из Милого дома.

После ужина ко мне в комнату ввалились Бельцер, Финмен и Кренч. Они были явно чем-то взволнованы. И говори все разом:

— Мы придумали, Берни!

— Теперь мы победим!

— Мы придумали номер! Придумали!

— Неужели? Давно пора! — воскликнул я, вскочив со стула. — Я так и знал, что вы, ребята, что-нибудь придумаете. Нашли жутко талантливого парня из нашей общаги?

— Не совсем, — ответил Бельцер.

— Бельцер, ты что, на ужин ел шпинат? — спросил я.