Валерий Гусев - Грабеж средь бела дня

– Гад ты, Толян, – в сердцах сказал Алешка. – Своих же товарищей грабил.

– А чего я мог? – заныл Толян. – Попробуй откажись. Сразу – в ухо. Или в глаз. Да и батю жалко. Этот крутяк так на него насел… Два раза уже его качки к нам домой приходили. Деньги требовали. Каждый день – все больше и больше, процент нарастал. Мебель побили, телевизор раздолбали. Думаешь, приятно без телевизора?

– А Саньку приятно без сервиза? А Лельке без покемонов? А Мишке без каникул? Ты такой же бандюга, как этот крутяк. Только он хоть чужих грабит, а ты своих.

Жучок искренне изумился. Ну какой же он бандит? Он даже подошел к раковине и посмотрел в зеркало с недоверием. Но возражать не стал.

– Так, – подытожил я. – Когда и у кого следующее ограбление?

Тут Жучок немного замялся.

– Мне домой пора. Батя в ухо даст, если опоздаю…

– А если не скажешь, я тебе в ухо дам! – пригрозил Алешка.

Эта угроза так удивила Жучкова, что он пролепетал:

– Милка Малышева следующая… В четверг.

– А за ней кто?

– Я не помню. У бати график есть, я посмотрю.

График у них! По науке работают!

– Слушай, Жучок, – сказал я. – С сегодняшнего дня будешь нас предупреждать, что там у вас по графику, понял? И заранее.

– Понял… – Жучков понял, что попал меж двух огней. С одной стороны папаша (сразу – в ухо), а с другой – дети полковника милиции. Не здорово. Но предателям всегда не здорово. Одни их ненавидят, а другие презирают.

– Жить хочешь? – спросил я зловещим голосом.

Жучок кивнул.

– Тогда забудь о нашем разговоре навсегда.

– А как же?..

– А так же! Делай все, что тебе твой батя скажет.

– А вы?

– А мы, – вовремя нашелся Алешка, – будем делать то, что нам наш батя скажет.

– П… понял, – грустно заикнулся Жучок.

Мы не сомневались, что он скроет от отца свой «прокол» – иначе получит не в ухо, а сразу в два.

Да, колесо следствия раскрутилось. А тут еще этот глобус. Мы совсем про него забыли. Все подвиги да подвиги, а жизнь проходит мимо.

Чтобы разделаться поскорее с этой заботой, мы немного схитрили. Достали из кладовки над учительской спрятанный там дырявый глобус и пришли с ним к нашему безотказному трудовику.

– Иван Ильич, Семен Петрович приказал глобус починить, дырку заклеить.

И, заметьте, почти не соврали. Приказал, ведь так? Другое дело – кому? Но об этом мы как-то «забыли». Да и какая разница, кто этот несчастный глобус починит? Важен ведь результат.

Иван Ильич взял глобус, осмотрел.

– Вот это дыра! Почти вся Европа пробита. От Австрии ничего не осталось. – Он повертел земной шар, нахмурился: – Ох, ребята, ведь некогда мне. Новый год на носу. Знаете, сколько у меня забот? У меня у самого глобус кругом идет. – И он покрутил головой для наглядности. – Ну, ладно. Только подмогните мне. Леш, сбегай в учительскую, там в шкафу, на нижней полке, старый атлас лежит. Вырежь нужный кусочек с этой Австрией. Примерно вот такой, – и он обвел карандашом дырку. – А я заклею. У меня хороший клей есть.

Так мы и сделали. И отнесли глобус на место. С сознанием выполненного долга.

Глобус канул в прошлое, а мы занялись настоящим. Криминальными проблемами.

В общем, здесь все ясно. А главное ясно – нам своими силами с этой бандой не справиться. Нужна помощь профессионалов, долг которых – отважно бороться с преступностью.

И мы пошли в отделение милиции, чтобы передать в опытные руки дело похитителей журналов. Пусть уж они сами доведут его до конца. Тем более что совсем немного осталось.

Отделение милиции, как и всё в нашем родном микрорайоне, было рядом. Десять минут неспешной ходьбы. Но проникнуть в него оказалось непросто.

Во-первых, его окружал железный забор из прутьев, а во-вторых, в железных воротах стоял милиционер в бронежилете, в каске и с автоматом на груди.

– И куда это мы так круто идем? – спросил он нас, шагнув навстречу.

– Мы идем к нашему участковому, – сказал я. – Сообщить важные сведения о совершенных ранее и готовящихся преступлениях.

– Красиво излагают, – сказал милиционер кому-то в будочку. – Иди, Коль, послушай. – И снова повернулся к нам: – Ну-ну, а дальше?

Тут, не выдержав, вмешался Алешка.

– Гипнотизер, – сказал он внушительно, – усыпляет ребенка. Это понятно?

– Круто! – с усмешкой согласился милиционер.

– …Забирает у него ключи от квартиры и передает сообщникам, а те…

– Погоди, пацан, – остановил его веселый мент. Милиционером называть его уже не хотелось. – Коля, да иди же! Обхохочешься!

– Да послушайте! – не выдержал я. – Мы хотим вам помочь в раскрытии квартирных краж…

Тут к воротам подъехал фургончик «Газель». Водитель высунулся в окошко и крикнул:

– Отворяй ворота, ребята! Обед привез!

– Ну-ка, – мент повел автоматом, – отойдите-ка в сторонку. – И стал разводить створки ворот. Пропустил машину и сказал нам: – Приходите после обеда. Всему личному составу расскажете ваши байки.

– Товарищ сержант! – в злом отчаянии заорал я. И привел решающий довод: – Наш отец – полковник милиции!

– А мой – генерал, – с издевкой отрубил сержант.

И тут я вдруг успокоился. И очень медленно и вежливо спросил:

– Как ваша фамилия?

– Козлов.

– Оно и видно, – прошептал Алешка.

– Что дальше? – усмехнулся сержант.

– Послезавтра, сержант Козлов, – продолжил я тем же ледяным голосом, – послезавтра… Завтра нам некогда… Послезавтра вы будете рядовым. А может быть, вас вообще уволят из органов. Пошли, Алексей. – Я положил Алешке руку на плечо и обернулся на ходу: – А на досуге, в оставшееся до увольнения время, внимательно почитайте Устав внутренней службы. Особенно тот раздел, который регламентирует обращение личного состава с гражданами. И очень особенно – с гражданами, которые оказывают ему помощь в борьбе с преступностью.

– Красиво излагает, Коль… – сказал сержант нам в спины, но вдруг до него что-то дошло, и он заорал совсем другим голосом: – Эй, эй! Пацаны! Граждане! Постойте!

Но мы даже не обернулись.

Алешка кипел так, что я даже боялся: как бы он не взорвался от возмущения.

– Дим! – он остановился. – Ты меня знаешь?

Я оторопел и ответил осторожно:

– Ну… в общих чертах.

– Я когда-нибудь ябедничал?

– Никогда! Даже в детском саду.

– А вот на этого мента я папе так наябедничаю!..

И я с ним полностью согласился. Мы таких людей не любим. Которые пацанам хамят, а полковников боятся. В ущерб общему делу.

Впрочем, любое плохое событие имеет и хорошую сторону. Совесть у нас теперь чиста, руки развязаны, можно действовать дальше.

Да и папе о наших делах теперь рассказывать не стоит. Мы уже слишком далеко зашли по дороге непослушания, чтобы в этом признаться, а тем более – повернуть назад.