Валерий Гусев - Каникулы в бухте пиратов

Шар тем временем поднялся над обрезом скалы и его подхватил и повлек береговой ветер. Медленно уплывала в сторону колючая скала, медленно, вращаясь, проплывали подо мной, словно прощаясь, сакля, бунгало, причал с лодкой, прыгающий Лешка… Меня уносило в море.

Интересно, сколько я смогу так провисеть? Маугли, дикий мальчик джунглей, кажется, мог висеть, уцепившись одной рукой за ветку, хоть целый час. Но ведь я-то не Маугли. Я теперь этот… Крякутин.

Вспомнив свой сон, я оглядел окружающее воздушное пространство – не парит ли рядом злобный рогатый козел? И не пролетает ли мимо лайнер, в иллюминаторе которого бледнеют лица моих родителей? Ни козла, ни лайнера. Одни чайки. И те на всякий случай держатся подальше от такой странной птицы – белой, кривобокой, с черными каракулями на боках.

Я глянул вниз – невдалеке, поперек моего курса неспешно шлепал какой-то катерок. И мне показалось, что он довольно быстро становится все больше…

Так и есть. Воздух в шаре начал остывать. Вот конец веревки коснулся воды, намок. И процесс снижения пошел еще быстрее. Ну, это уже не страшно. Отсюда я запросто доплыву до берега. Да еще небось Алешка бросится мне на выручку в лодке.

Я совсем приободрился. А здорово получилось! Правда, не совсем то, на что мы рассчитывали, но так в жизни часто бывает.

А шар между тем опускался все решительнее, волоча за собой по воде веревку, которая намокала все большей своей длиной и ускоряла снижение шара. Оно уже напоминало падение. Веревка «перечеркнула» палубу катера, в чем-то там запуталась, и я, быстренько сориентировавшись, спустился на палубу. Веревку тут же вырвало из моих рук, облегченный шар рванулся вверх, пролетел еще немного и окончательно упал в море. Он тут же намок, превратился в абсолютно бесформенную груду и исчез в волнах.

– Ты откуда? – раздался удивленный без меры голос.

Я обернулся.

Передо мной стоял ошалевший дядька в тельняшке и камуфляже.

– Ты откуда? – повторил он, вытаращив на меня изумленные глаза.

– Оттуда, – я показал на небо.

– И что ты там делал?

– Летал. Не видите, что ли?

Руки у меня еще дрожали, а ноги еще не держали. И я сел на первое попавшееся. Это была какая-то коробка.

– Ты куда сел? – закричал дядька. – Смотреть надо! Это тебе не в небе!

Я вскочил. Оказывается, я сел на коробку с телевизором. Огляделся – где бы присесть? Негде. Вся палуба заставлена такими же коробками. Частично укрытыми брезентом.

– Пошли к капитану, – строго сказал дядька и положил руку мне на плечо.

Мы между коробками с трудом пробрались в рубку. Там стоял за штурвалом парень в морской фуражке и в высоких сапогах. Один глаз у него был закрыт черной повязкой. Типичный пират.

– Чего тебе, Чиж? – не оборачиваясь, спросил он.

– Зайца поймал, кэп. И где он прятался?

Капитан обернулся и тоже разинул рот.

– Ты откуда взялся?

– Говорит: из самолета выпал, – со смешком ответил за меня Чиж.

– Что-то мне это не нравится. Шеф не одобрит. Выбрось его за борт.

– Есть, кэп. Пошли, парень. Плавать умеешь?

Господи, куда я попал?

– Плавать я умею, только выбрасывать меня не надо. За мной сейчас лодка придет.

Мы вышли на палубу.

– Какая лодка? Ты чего гонишь, пацан?

– Да вот она! – я махнул рукой в сторону берега, от которого мчался Алешка, во весь опор и под всеми парусами. – Ложись в дрейф.

– Слышь, кэп! – крикнул Чиж в сторону рубки. Оттуда высунулась в иллюминатор пиратская рожа. – За ним шлюпка идет.

Кэп помолчал. Поправил повязку на глазу.

– Ох, не нравится мне все это. Не казачок ли парнишка засланный? Сунь-ка его в трюм. Пусть шеф сам с ним разбирается.

Ага, в трюм. Прямо щас. Очень правильно сказал. Так, да?

Я вывернулся из-под руки Чижа и маханул за борт. Алешка, молодец, не сбавляя скорости, попер прямо на меня. Я ухватился за борт и перевалился в лодку.

– Гони к берегу, Леха! Это какие-то пираты!

Алешка и сам сообразил. Круто заложил руль – лодка даже зачерпнула правым бортом – и направился к берегу.

Катер за нами не погнался. Да он нас и не догнал бы! Мотор у него, видно, слабенький, да и нагружен сверх меры. Телевизорами всякими. И стрелять нам вслед, слава богу, тоже не стали.

На обратном пути я рассказал Алешке о своих странных приключениях на борту пиратского судна. Он выслушал меня очень внимательно, и мне показалось, понял гораздо больше, чем я.

– Никакие это не пираты, Дим, – уверенно сказал он.

– А кто?

Алешка помолчал, а потом брякнул:

– Черные монахи.

Я сначала хлопнул глазами, а потом тупо спросил:

– А на фига им телевизоры? Они ведь черепами увлекаются.

– Подумай, Дим, – усмехнулся Алешка.

Я подумал.

Алешка терпеливо ждал, а потом спросил:

– Ты знаешь, как называется катер, на который ты брякнулся? «Тропик»!

Я икнул от неожиданности и машинально обернулся. Катер «Тропик» уже исчез за островом, будто спрятался за ним. И только глупые птицы чайки суматошной стаей мелькали над морем.

Мы вытащили лодку на берег и пошли в бунгало.

– Есть хочу, – сказал я.

– Удивил… – засмеялся Алешка.

Мы быстренько разогрели манную кашу и чай.

– Да, Дим, а в монастыре-то ты что-нибудь разглядел? Успел?

– Там темно было, ничего не видно. Да и отнесло меня очень быстро. Успел только разглядеть на окне череп.

– Ну, ладно, – Алешка разочарованно вздохнул. – Зато хоть полетал.

– Тебе бы так полетать! – от сердца высказался я. – Чуть со страха не помер.

Алешка еще сильнее вздохнул:

– Все равно, я тебе так завидую… И нашего «Крякутина» жалко.

Тут мы спохватились. Вот вернется Арчил, а тут… Бумага – раз, кисточка для бритья – два, сеть – три, дрова – четыре, чернила…

– Чернила еще остались, – сообщил Алешка. – На донышке. Только все равно ему теперь писать не на чем. – Мой братец призадумался. – Слушай, давай соврем чего-нибудь? Правильно сказал?

– Так, да.

Арчил вернулся к вечеру. Очень веселый.

– Тамару встретил. Такой хороший человек! Очень красивый. Хочу такой невеста.

– Давайте ее украдем, – с ходу предложил Алешка.

– Что говоришь? – испугался Арчил. – Как украдем?

– Мешок на голову и на коня, – просто пояснил мой братец, будто только и делал, что похищал невест для своих кунаков-джигитов.

– Вах! Зачем так говоришь? – огорчился наивный и простодушный Арчил. – Утром побреюсь, новый пиджак надену и поеду в город. Скажу: вот моя рука и мое сердце! Так правильно будет.

И настало утро. Зеркала в сакле не было. Тоже куда-то делось. Да и зачем джигиту в зеркало смотреть? Разве он женщина? Арчил привычно брился «наощупь». Обильно взбил мыльную пену, нанес ее на заросшие щеки кисточкой для бритья. Той самой, которую накануне Алешка щедро макал в баночку с черными чернилами.