Анна Кальма - Дети горчичного рая

– Да, пора, а то мать будет беспокоиться. Я и так задержалась.

Она старалась застегнуть тугой замок сумки.

– Дай я застегну тебе. – Чарли взял у нее из рук изящную желтую сумку. – Так идем вместе?

Пат быстро глянула в сторону скаутов и так же быстро отвела глаза:

– Идем.

Она решительно тряхнула волосами и вместе с Чарли направилась к воротам. Мери всплеснула руками.

– Патриция, опомнись! Они смотрят! Это тебе не пройдет даром!.. – зашептала она.

– Пожалуйста, не шепчи, – оборвала ее Пат. – Я не из пугливых. А ты, если трусишь, можешь оставаться. – Она ускорила шаг.

– Это я – трушу? Меня можно растерзать на части – я им не поддамся! – горячо сказала Мери, немедленно становясь по другую сторону Чарли.

Сопровождаемые враждебными взглядами скаутов, все трое вышли из ворот школы и направились в сторону Паркового района.

Дождь прекратился, но на улице было сумрачно, и кое-где в витринах уже зажгли свет.

Чарли вдохнул сырой воздух. На секунду ему показалось, что пахнет весной, но уже в следующий момент он различил запахи колбасы, и капусты, и селедок: тянуло из открытых дверей лавки Слейкса. Картонный негр – реклама овсянки, – как всегда, улыбался с витрины.

Улица, несмотря на то что она носила название Скул-стрит (Школьная), была беспокойной, грязноватой и очень шумной. Кричали продавцы жареной кукурузы, выкликали свой товар кондитеры, мороженщики и продавцы бананов. Пронзительно свистела жаровня Пинелли – продавца земляных орешков. Предостерегающе гудели автомобили. Сэнди и Бинг, знакомые мальчишки-газетчики, выскочили из-за угла прямо на Чарли и девочек и понеслись по улице, крича во все горло:

– Похищение ожерелья стоимостью в десять тысяч долларов!

– Убийца Сэттон – победитель последнего раунда!

– Противник Сэттона – Мартин найдет свою могилу!

– Стачка шоферов продолжается! Хозяева идут на уступки!

Люди – серые и мрачные, как погода, – текли по улицам, не обращая внимания друг на друга, холодные и отчужденные.

– Придешь сегодня на репетицию? – спросил Чарли, наклоняясь к Пат. Он так углубился в созерцание улицы, что не заметил волнения Мери, и думал, что девочки переговариваются о каких-то своих, девчоночьих делах.

– Н-не знаю, – с некоторой запинкой ответила Пат.

Как только они очутились за воротами школы, вне поля зрения скаутов, задор ее значительно ослабел, и теперь она хмурила брови, кусала губы и вообще казалась недовольной.

– После сегодняшнего тебе, конечно, не придется выступать в «Поклонении волхвов», – опять вмешалась Мери. – Теперь это невозможно.

– В чем дело? Отчего невозможно? Что ты кудахчешь, Мери Смит? – поддразнивая, спросил Чарли. – Уж эта Мери Смит! Всегда суетится и машет реками, как наседка крыльями!

Пат сделала предостерегающий жест, однако на Мери это нисколько не подействовало.

– Нет, я должна сказать ему! Пускай он знает, – решительно заявила она и обратилась к Чарли: – Они – ты, конечно, понимаешь, о ком я говорю, – так вот, они сказали Патриции, что если она хочет быть королевой на майском празднике, то должна перестать дружить с тобой. Они сказали – мы добьемся, чтобы ни одного цветного не осталось в школе, а пока цветные здесь, мы не должны иметь с ними ничего общего..

И Мэри взволнованно уставилась на Чарли: какое впечатление произвели ее слова?

Чарли невесело усмехнулся:

– Зачем же ты идешь со мной. Патриция? Ведь ты слышала: будешь водиться со мной – тебя не выберет королевой праздника… Они позаботятся, чтобы провалить тебя, будь покойна! – Он перевел дыхание. – И вот что: чтобы не подводить тебя, я сам с этой минуты перестаю с тобой разговаривать и ходить с тобой, и вообще считай, что с этой минуты наша дружба кончена!

И, резко дернув плечом, Чарли повернул в переулок,

– Постой, Чарли, погоди!

Пат догнала его и схватила за руку:

– Ты не понял! – Она самолюбиво вспыхнула. – Я сказала им, что они не смеют мне приказывать! Никто не смеет мне приказывать! А угроз их я не боюсь, они меня не запугают. Я нарочно пошла с тобой, чтобы они видели, что я их ничуть не испугалась…

Чарли пытался вырвать руку, но Пат держала крепко.

– И потом, ты забыл: ты обещал мне сделать звезду в волосы для нашей живой картины, и подарить точилку для перьев из ореховой скорлупы, и показать свою «Серебряную свирель», и научить меня грести… И мы ведь условились: если ты победишь на гонках, я тебе дарю свою лучшую хоккейную клюшку… Нет, ты на смеешь так уйти…

– Но у тебя могут быть неприятности из-за меня. – Чарли слабо пытался сопротивляться.

– Не беспокойся, я ничего не боюсь! – И торжествующая Пат потащила мальчика за собой.

– Патриция Причард, я уважаю тебя! Ты еще больше выросла в моих глазах! – торжественно заявила Мери Смит.

Теперь они снова шли все трое, непринужденно болтая и смеясь всякому пустяку. Пат была необыкновенно весела (Чарли давно не видел ее такой) и смешно передразнивала жесты и голос мисс Вендикс.

– Прошу вам, мисс Причард, пожаловать в зал и блеснуть своим искусством, – пропела она в нос и закатила глаза, как мисс Вендикс. – Дорогая, вы просто темпераментная крошка!..

Чарли и Мери расхохотались.

Пат величественно протянула руку:

– Нечестивые! Смеяться над хрупкой, нежной девой, которая ведет вас к Великой Красоте с большой буквы!..

– Ой, как похоже! Мисс Вендикс, как живая, честное слово!.. Пат, милочка, у тебя настоящий талант! – восторгалась Мери.

На перекрестке, у заправочной станции Мери простилась: дом родственницы, у которой она жила, стоял в нескольких шагах.

Дождь снова начал накрапывать и, словно разохотясь, все усиливался. Чарли заботливо оглядел слишком легко одетую Пат:

– Давай доедем на бусе, а то ты еще простудишься. Схватишь насморк, а потом… в живой картине вдруг чихнешь на весь зал, – нарочно добавил мальчик, чтобы Пат, чего доброго, не заподозрила его в нежности.

Они дошли до остановки автобуса.

– Ты видел мой театр? – спросила Пат. – Как, ты его еще не видел? Тогда ты обязательно должен сегодня же зайти к нам и посмотреть. Это такая прелесть!..

– А что это за театр? Игрушечный? Разве ты еще играешь в игрушки? – поддразнил Чарли.

Пат чуть смутилась.

– Ну, понимаешь, старый мистер Миллард все еще смотрит на меня как на маленькую, – начала она объяснять. – Был день моего рождения, и мама проговорилась об этом в доме. Вот он вызывает маму, передает ей большущий ящик и говорит: «Миссис Причард, передайте это вашей крошке». Кажется, он все еще думает, что мне лет пять-шесть.

Пат засмеялась. Однако из всего ее рассказа Чарли уловил только одно: был день ее рождения, а она ему не сказала об этом ни слова!