Лемони Сникет - Кровожадный Карнавал

— Боссу некогда возиться театром, — заметил лысый. — Составление планов полностью занимает его время.

— А кроме того, я отошла от шоу-бизнеса, — заявила Эсме. — Теперь я хочу быть только подружкой Графа Олафа.

Последовало молчание, из фургона Лулу до детей донесся лишь хруст — кто-то грыз куриные косточки. Затем послышался долгий вздох, и Лулу произнесла тихим голосом:

— Ты не говорил, мой Олаф, что Эсме тебе подружка. Возможно, Мадам Лулу не станет разрешать тебе и твоя труппа оставаться в моем Карнавале.

— Ну, будет, будет, Лулу, — проговорил Граф Олаф, и подслушивавшие дети похолодели — Олаф заговорил тоном, который дети слышали много раз, когда он старался кого-нибудь одурачить, выдавая себя за доброго порядочного человека. Даже плотно задернутые занавески не помешали Бодлерам представить себе, как Олаф улыбается Мадам Лулу, выставив все свои зубы, и как глаза его горят ярким блеском, как будто он собирается отпустить шутку. — Рассказывал я тебе, каким образом я сделался актером?

— История увлекательная, — вставил крюкастый.

— А то как же, — подтвердил Олаф. — Налей-ка мне еще винца, и я тебе расскажу. Так вот, когда я учился в школе, я был самым красивым среди учеников, и вот один раз молодая директриса…

С Бодлеров этого хватило. Они столько времени провели в обществе этого негодяя, что знали: раз уж он начал говорить о себе, то будет продолжать вечно, что в данном случае означает «пока не кончится вино». Поэтому они отошли на цыпочках от фургона и крадучись направились обратно к машине, чтобы все обсудить, не боясь быть услышанными. В вечерней темноте длинный черный автомобиль выглядел как громадная дыра, и детям казалось, что она вот-вот засосет их. Они принялись придумывать, что делать дальше.

— Пожалуй, лучше отсюда уйти, — нерешительно проговорил Клаус. — Тут очень опасно, но куда денешься в Пустошах, ума не приложу. На мили и мили вокруг полное безлюдье, мы можем умереть от жажды или подвергнуться нападению диких зверей.

Вайолет поспешно огляделась вокруг, как будто сию минуту ждала нападения, но единственным диким зверем поблизости был нарисованный на вывеске лев.

— Даже если мы кого-нибудь встретим, — возразила она, — они, чего доброго, решат, что мы убийцы, и вызовут полицию. Да и Мадам Лулу обещала завтра утром ответить на вопросы Олафа.

— Неужели ты думаешь — хрустальный шар и вправду отвечает на вопросы? — удивился Клаус. — Мне еще ни в одной книге не попадалось никаких подтверждений, что гадание — реальная вещь.

— Но ведь Мадам Лулу все время подсказывает Графу Олафу, где нас искать, — возразила Вайолет. — Берет же она где-то информацию. Если она в самом деле способна обнаружить, где сникетовское досье, или выяснить, жив ли кто-то из наших родителей…

Она не договорила, но ей и не требовалось договаривать фразу до конца. Все трое понимали, что ради возможности выяснить, уцелел ли кто-то во время пожара, стоило рискнуть и остаться тут.

— Сандовер, — проговорила Солнышко, имея в виду «Значит, остаемся тут».

— Так и быть — на эту ночь, — сдался наконец Клаус. — А где мы спрячемся? Если где-нибудь не укрыться, нас могут узнать.

— Ургон? — вопросительно произнесла Солнышко.

— Нет! Люди в фургонах работают на Мадам Лулу, — возразил Клаус. — Кто знает, захотят ли они нам помочь?

— У меня идея. — Вайолет подошла к багажнику, подняла крышку, которая издала «кряк», и заглянула внутрь.

— Чушь! — выпалила Солнышко. Она хотела сказать «По-моему, Вайолет, это не очень здравая идея».

— Солнышко права, — поддержал ее Клаус. — Олаф со своими пособниками могут вернуться в любой момент, чтобы взять вещи из багажника. Там нельзя прятаться.

— А мы и не станем прятаться. Ведь Олаф и члены его труппы никогда не прячутся, а их все равно не узнают. Мы замаскируемся.

— Габроха? — спросила Солнышко.

— Почему не получится? — отозвалась Вайолет. — Олаф постоянно меняет обличья, и ему удается всех обмануть. Если нам удастся обмануть Мадам Лулу и она примет нас за кого-то другого, мы сможем остаться тут и получить ответы на наши вопросы.

— Рискованный план, — заметил Клаус, — но прятаться не менее рискованно. За кого мы себя выдадим?

— Давайте посмотрим, какие здесь есть костюмы, — предложила Вайолет, — может, что-то и придумаем.

— Придется не смотреть, а пробовать на ощупь, — сказал Клаус. — Что тут увидишь в такой темноте?

Бодлеры выстроились перед багажником и запустили в него руки. Как вы, на-верное, знаете сами, когда копаешься в чужих вещах, неизбежно узнаешь об их владельцах много интересного, о чем раньше не подозревал. Вы, скажем, просматриваете письма, полученные вашей сестрой в последнее время, и вдруг узнаете, что она собирается бежать с эрцгерцогом. Или вы роетесь в чемоданах, принадлежащих попутчику в поезде, и выясняете, что сосед тайно фотографировал вас последние полгода. Недавно я заглянул в холодильник одной моей недоброжелательницы и узнал, что она либо вегетарианка, либо притворяется ею, либо у нее в гостях несколько дней жила вегетарианка. Так и Бодлеры, роясь в олафовском багажнике, открыли много неприятного для себя. Вайолет нащупала часть бронзовой лампы, знакомой ей по тем временам, когда они жили с Дядей Монти, и поняла, что Олаф, мало того что убил их несчастного опекуна, еще и обокрал его. Клаус нашел большой мешок из-под покупок в модном бутике и выяснил, что Эсме Скволор все так же помешана на модной одежде, как и раньше. А Солнышко нашла пару колготок, усеянных опилками, и поняла, что Олаф так и не удосужился выстирать свой маскарадный костюм регистраторши. Но самым удручающим из всего, что узнали дети, обыскивая багажник олафовской машины, явилось невиданное обилие маскарадной одежды. Тут была и синяя шапочка, которую носил Олаф, изображая моряка, и бритва, которой он, очевидно, обрил себе голову, чтобы изобразить лаборанта. Дети обнаружили дорогие кроссовки, в которых Олаф щеголял в качестве учителя гимнастики, и спортивные туфли, которые носил, когда притворялся детективом. Но кроме того, дети нашли еще множество маскарадных костюмов, которых не видали раньше. У них создалось впечатление, что Олаф так и будет переодеваться, повсюду следуя за Бодлерами, и, появляясь в каждом новом месте в новом обличье, никогда не будет разоблачен.

— Мы можем переодеться буквально кем угодно, — сказала Вайолет. — Глядите, вот в этом парике я буду похожа на клоуна, а вот в этом — на судью.

— Да. — Клаус приподнял кверху маленький сундучок с несколькими ящичками. — Кажется, это гримировальный набор. Тут полно всяких фальшивых усов, бровей и даже парочка стеклянных глаз.

— Туичо! — Солнышко подняла длинную белую вуаль.