Лемони Сникет - Огромное окно

Если бы вы мало что знали о жизни бодлеровских сирот, то, увидев их сидящими на чемоданах на Дамокловой пристани, могли бы решить, будто им предстоит увлекательное приключение. Ведь они только что сошли с Хлипкого парома, который перевез их через озеро Лакримозе, с тем чтобы они поселились у тети Жозефины, а в большинстве случаев такая ситуация обещает исключительно интересное времяпрепровождение.

Ну и, конечно, вы бы жестоко ошиблись. Хотя Вайолет, Клаусу и Солнышку Бодлер в самом деле предстояло пережить захватывающие, незабываемые события, впечатления их будут совсем не похожи на те, которые возникают, когда, скажем, гадалка предсказывает вам судьбу или когда попадаешь на родео. Их приключения будут такими же захватывающими и незабываемыми, как если бы ночью по колючему кустарнику за вами гнался оборотень, а вокруг не нашлось бы никого, кто мог бы помочь. Если вам нравится читать про беспримерно веселое времяпрепровождение, то с сожалением должен сообщить, что вы, безусловно, взялись не за ту книгу. Ибо Бодлерам за их полную мрака и несчастий жизнь веселых минут выпадало мало. Жуткое дело эта их новая беда, настолько жуткое, что я с трудом заставляю себя писать об этом. Так что если вам неохота читать про трагическое и печальное, сейчас у вас есть последний шанс закрыть книгу именно на этом месте, ибо несчастья у бодлеровских сирот начинаются уже в следующем абзаце.

– Смотрите, что у меня для вас есть, – сказал мистер По, улыбаясь во весь рот и показывая маленький бумажный мешочек, – мятные лепешки!

Мистер По был банковским служащим, которому поручили заниматься делами бодлеровских сирот, когда их родители погибли. Человек он был добросердечный, однако в этом нашем мире быть добрым недостаточно, особенно если отвечаешь за безопасность детей. Мистер По знал всю троицу с рождения, но абсолютно не помнил, что у них аллергия на мятные лепешки.

– Спасибо, мистер По, – сказала Вайолет и, взяв мешочек, заглянула внутрь. Как большинство четырнадцатилетних, Вайолет была слишком хорошо воспитана, чтобы напомнить мистеру По, что стоит ей съесть хоть одну лепешечку, и у нее высыпет крапивница, то есть она на несколько часов покроется красной зудящей сыпью. К тому же на нее как раз напало изобретательское настроение, и ей было не до мистера По. Всякий, кто хорошо знал Вайолет, догадался бы: раз волосы у нее подвязаны лентой, чтобы не лезли в глаза, как, например, сейчас, значит, в голове у нее толпятся колесики, шестеренки, рычаги и прочие необходимые для изобретения механизмы. В данный момент она обдумывала способ усовершенствования двигателя на Хлипком пароме, чтобы он не извергал столько дыма в серое небо.

– Вы очень добры. – Клаус, средний бодлеровский ребенок, улыбнулся мистеру По и подумал про себя, что только лизни он мятную лепешку, и язык у него распухнет так, что он почти не сможет разговаривать. Лучше бы мистер По купил ему книгу или газету, подумал он. Клаус был ненасытным любителем чтения, и когда в восемь лет на своем дне рождения услыхал про аллергию, то немедленно прочитал все родительские книги про аллергические явления. Даже теперь, четыре года спустя, он мог перечислить все химические элементы, из-за которых у него мог распухнуть язык.

– Той! – выкрикнула Солнышко. Она была совсем маленькая и, как многие маленькие дети, выпаливала слова, смысл которых было мудрено разгадать. Возможно, сейчас она хотела сказать: «Я еще ни разу не пробовала мятных лепешек, потому что подозреваю, что у меня тоже, как и у старших, на них аллергия». Впрочем, кто знает, что она имела в виду. Возможно, возглас означал: «Мне очень хотелось бы куснуть мятную лепешку, я люблю все кусать моими четырьмя острыми зубами, но боюсь аллергической реакции».

– Можете сосать их, пока едете в такси до дома миссис Энуистл, – добавил мистер По, кашляя в белый платок. Он почему-то всегда был простужен, и бодлеровские дети привыкли получать от него информацию между приступами кашля и чиханья. – Она извиняется за то, что не может встретить вас на пристани, она ее боится.

– Как это боится пристани? – Клаус с удивлением оглядел деревянный пирс и парусные лодки.

– Она боится всего, что связано с озером Лакримозе, – пояснил мистер По. – Но не говорит почему. Возможно, это имеет какое-то отношение к смерти ее мужа. Ваша тетя Жозефина… то есть она вам не родная тетя, она свояченица вашего двоюродного дяди, но она просит вас называть ее Тетя Жозефина… Так вот, муж ее недавно умер, возможно утонул, когда купался, или, может быть, перевернулась лодка. Как-то неловко было спрашивать, каким образом она стала вдовицей. А сейчас давайте я посажу вас в такси.

– Что это слово значит? – спросила Вайолет.

Мистер По поднял брови.

– Ты меня удивляешь, Вайолет, – сказал он. – Девочке твоего возраста пора знать, что это машина, которая отвозит тебя куда надо за плату. А теперь забираем ваш багаж и переходим на край тротуара.

– «Вдовица», – прошептал Клаус на ухо Вайолет, – мудреное слово вместо простого «вдова».

– Спасибо, – шепнула Вайолет, беря в одну руку чемодан, а другой подхватив

Солнышко. Мистер По замахал платком, подзывая такси, и таксист в один момент погрузил все их вещи в притороченный сзади дорожный сундук, а мистер По погрузил бодлеровских детей на заднее сиденье.

– Здесь я с вами прощаюсь, – сказал мистер По. – Рабочий день в банке уже начался, и если я поеду с вами к Тете Жозефине до самого дома, боюсь, я ничего не успею сделать на работе. Пожалуйста, передайте ей от меня привет и скажите, что я буду поддерживать с ней контакт. – Мистер По сделал паузу и покашлял в платок, а затем продолжал: – Должен вас предупредить, Тетя Жозефина немного нервничает из-за того, что в доме у нее будут жить трое детей, но я заверил ее, что все трое очень хорошо воспитаны. Так что ведите себя хорошо, и, как всегда, если возникнут проблемы, можете мне позвонить или послать факс на банк. Хотя не представляю, чтобы что-то пошло не так па этот раз.