Лемони Сникет - Липовый лифт

— Слушайте меня внимательно, — сказала она. — Когда мы доберемся до верха, я хочу, чтобы вы обыскали весь пентхаус.

— Что с тобой, Вайолет? — Клаус с изумлением поглядел вниз на сестру. — Мы ведь только вчера обшарили весь пентхаус. Ты что, забыла?

— На этот раз мне не нужно, чтобы вы обшаривали дом в поисках Гюнтера. Я хочу, чтобы вы отыскали какие-нибудь тонкие железные стержни.

— Агула? — спросила Солнышко, что означало: «Для чего?».

— Сварка — самый простой способ освободить Квегмайров из клетки, — сказала Вайолет. — Сваркой пользуются, чтобы добела накалить стержни, а потом расплавить металл. Если мы расплавим несколько прутьев и сделаем проход, нечто вроде двери, Дункан и Айседора покинут клетку.

— Классная идея, — одобрил сестру Клаус, — но я всегда думал, что для сварки требуется очень сложное оборудование.

— Обычно так и есть. В нормальных условиях я бы предпочла сварочную горелку. Пламя у нее маленькое, однако она плавит металл. Но здесь у Скволоров мы вряд ли найдем сварочные горелки. Это инструмент, а инструменты сейчас не в моде. Поэтому я придумала другой метод. Как только отыщете какие-нибудь длинные тонкие стержни из железа, мы встретимся на кухне, ближайшей к входной двери.

— Селреп, — сказала Солнышко, что скорее всего означало: «Это там, где ярко-синяя плита».

— Верно, Солнышко. На этой синей плите мы нагреем железные стержни. Как только они накалятся добела, мы возьмем их с собой вниз и с их помощью расплавим прутья клетки,

— А они не остынут, пока мы будем спускаться? — спросил Клаус. Вайолет помрачнела:

— Надеюсь, что нет. Ведь это наша единственная надежда.

Когда говорят «наша единственная надежда», сразу же появляется тревога, и это немудрено. Если единственная надежда лопнет, ничего больше не останется. Думать об этом не очень-то приятно, будь это даже самая что ни на есть правда.

Все трое Бодлеров испытывали тревогу, так как понимали, что изобретение Вайолет — единственная надежда спасти Квегмайров. Поэтому они не проронили ни слова, пока поднимались вверх. Им страшно было думать, что станется с Дунканом и Айседорой, если лопнет последняя надежда. Наконец мелькнул тусклый свет из открытых раздвижных дверец лифта, и вскоре они уже стояли перед входной дверью в скволоровский пентхаус.

— Запомните, длинные тонкие железные стержни. Не годятся ни бронзовые, ни серебряные, ни даже золотые. Все эти металлы расплавятся в печи. Жду вас в кухне, — прошептала Вайолет.

Младшие Бодлеры понимающе кивнули и разошлись в разные стороны, следуя за рассыпанными на полу хлебными крошками. Сама же Вайолет направилась прямо в кухню с ярко-синей плитой и, остановившись на пороге, неуверенно огляделась кругом. Стряпня никогда не была ее сильной стороной. Эта фраза говорит о том, что не все удавалось ей, когда она бралась готовить. Разве что тосты. Но иногда она могла сжечь даже тосты, превратив их в черные сухари. Поэтому неудивительно, что она слегка нервничала, не зная, как справится с плитой без взрослых. Но она тут же вспомнила, сколько всего ей приходилось делать за последнее время без советов взрослых: посыпать хлебными крошками пол, без спросу есть яблочное пюре, спускаться в пустую шахту лифта по веревке из удлинителей, шнуров от занавесей и мужских галстуков, связанных вместе «языком дьявола». Это придало ей решимость. Покрутив регулятор температуры, она установила его на 500° по Фаренгейту. Пока плита разогревалась, она стала выдвигать и задвигать ящики кухонных шкафов в поисках трех крепких огнеупорных перчаток. Такие перчатки есть в каждой кухне. Они защищают руки, когда с плиты надо снять горячую кастрюлю или сковородку, до которых, не обжегшись, нельзя дотронуться голыми пальцами. Вайолет рассудила, что Бодлерам понадобятся огнеупорные перчатки, когда железные стержни достаточно раскалятся и их можно будет использовать вместо сварочных горелок. В тот самый момент, когда ее брат и сестра вошли в кухню, Вайолет обнаружила три перчатки с витиеватой эмблемой модного бутика, задвинутые на дно девятого из выдвинутых ею ящиков.

— Мы наткнулись на золотую жилу, — прошептал Клаус, а Солнышко кивнула, подтверждая его слова. Младшие Бодлеры употребили выражение, в данном случае означающее: «Ты только погляди на эти щипцы. Это настоящее чудо!» И Клаус протянул Вайолет три пары каминных щипцов. — Все же кое-где камины остались в моде, — сказал он. — Солнышко, к счастью, вспомнила про гостиную с шестью каминами между танцевальным залом с зелеными стенами и ванной, где такая смешная раковина. Там, возле камина, и лежали эти щипцы. Они железные и длинные. Мне кажется, ими удобно подхватывать и переворачивать горящие поленья, чтобы ровно горело пламя. Я подумал: если щипцами ворошат горящие поленья, они выдержат жар в раскаленной плите.

— Вы в самом деле напали на золотую жилу, — сказала Вайолет. — Щипцы классные, лучше не придумаешь. А теперь, Клаус, я открою дверцу плиты, а ты сунь внутрь щипцы. Ну а ты, Солнышко, отойди подальше. Малышам не положено торчать возле горящей плиты.

— Правотл! — не преминула тут же ответить Солнышко. Смысл ее восклицания был приблизительно такой: «Детям постарше тоже не положено торчать возле горящей плиты, особенно без взрослых». Однако она понимала, что дело безотлагательное, и поэтому тихо отползла в дальний конец кухни. Оттуда она могла спокойно наблюдать, как ее брат и сестра засовывают длинные щипцы в горящую духовку. Как и большинство плит в доме, ярко-голубая плита Скволоров предназначалась для выпечки пирожных и тортов в специальных формочках, а не для сварочных горелок. Дверцу плиты невозможно закрыть, если из нее торчат длинные железные щипцы. Пока Бодлеры ждали, когда щипцы раскалятся до температуры сварочных горелок, в кухне сделалось невыносимо жарко — часть горячего воздуха из плиты выходила наружу через открытую дверцу. К тому времени, когда Клаус спросил, готовы ли горелки, в кухне уже было нечем дышать, и детям казалось, что сами они находятся внутри раскаленной печи.

Вайолет осторожно заглянула в открытую дверцу плиты.

— Щипцы только начинают разогреваться, — сказала она. — Концы уже покраснели. Но нам нужно, чтобы они раскалились добела. Придется еще несколько минут подождать.

— Я почему-то нервничаю, — сказал Клаус. — Вернее, у меня не проходит тревога. Мне не нравится, что мы оставили Квегмайров там одних.

— Мне тоже тревожно, — ответила Вайолет. — Но нам остается только ждать. Если мы вынем щипцы из духовки прямо сейчас, толку нам от них все равно не будет, когда мы доберемся до клетки.

Клаус и Солнышко тяжело вздохнули, но перебороли свое нетерпение, кивнули сестре и уселись ждать.