Лилиан Браун - Кот, который был почтмейстером

– Да, пожалуй, можно печь яйца прямо на тротуарах, – согласился Арчи.

– А в Мускаунти всегда приятный бриз. Нет нужды в кондиционерах.

– Может быть. Но как ты вынесешь жизнь в четырёхстах милях от цивилизации?

– Ты уверен, что современные города – очаги цивилизации?

– Квилл, ты провёл меньше месяца в этой северной глуши, а уже рассуждаешь словно овцевод… Ладно, я переиначу вопрос. Как ты сможешь прожить в четырёхстах милях от пресс-клуба?

– Да, это риск, – согласился Квиллер. – но таковы условия завещания мисс Клингеншоен; или прожить в Мускаунти пять лет, или лишиться наследства.

В клубе, где кондиционер, конечно, не работал они заказали сандвичи с говядиной, джин-тоник для Райкера, чай со льдом для Квиллера.

– Если тебя лишат наследства, кому оно достанется?

– Кому-то в Нью-Джерси. Не хочу кривить душой, Арчи, это было трудное решение для меня. Я колебался, правильно ли бросать работу в солидной газете ради какой-то кучи денег.

– Квилл, либо ты большой оригинал… либо просто сумасшедший. Никто в здравом уме не откажется от миллионов.

– Ну ты же знаешь меня, Арчи. Я люблю работать. Люблю газетное дело и пресс-клубы. Я никогда не нуждался в больших деньгах и никогда не хотел обременять себя собственностью. Остаётся лишь посмотреть, буду ли я чувствовать себя комфортно с деньгами – Деньгами с большой буквы.

– Попытайся! – посоветовал Райкер. – Действительно попытайся. Послушай, а что это за обременительная собственность, которая может разрушить твою жизнь?

– Разного рода недвижимость. Офисные здания и отели на Восточном побережье. Два универмага. Земля в Мускаунти. Половина Мэйн-стрит в Пикаксе. А также дом Клингеншоенов и коттедж в Мусвилле, где мы отдыхали.

– Страшное дело.

– Ты представляешь, мне понадобится прислуга! Кухарка, горничная, садовники. Люди, которые проследят за проводкой, трубами, отоплением, а возможно, и секретарь. Не говоря уж о бухгалтере, финансовом советнике, адвокатах и целой конторе менеджеров. Это не в моём духе! Они хотят, чтобы я вступил в местный клуб и носил сшитые на заказ костюмы!

– Я не тревожусь за тебя, Квилл. Ты останешься самим собой. Тот, кто убеждён в гениальности своего кота, никогда не пойдёт проторенными путями… Вот горчица. Хочешь хрена?

Квиллер поблагодарил и капнул горчицы на мясо.

А Райкер продолжал:

– Ты не станешь никем, кроме себя, Квилл… милый неряха. Ты хоть знаешь, что каждый твой галстук насквозь проеден молью?

– Мне нравятся мои галстуки, – возразил Квиллер. – Они вытканы в Шотландии, и никакая моль их не ела. Прежде чем у нас появилась Юм-Юм, Коко с горя начал жевать шерсть.

– Неужели кошки создали семью? Я думал, они стерилизованы…

– Да, но сиамские кошки не терпят одиночества. Они становятся нервными и начинают творить странные вещи.

В этот момент возле столика остановились два фотографа из «Прибоя» и сочувственно обратились к Квиллеру:

– Старик, ты хоть знаешь, на что согласился? В Мускаунти с преступностью слабо.

– Ничего, – ответил Квиллер. – Выпишем отсюда какого-нибудь уголовника, чтобы полиция не скучала.

Он привык, что коллеги подшучивают над его увлечением криминалистикой. Каждый в пресс-клубе знал, что Квиллер помог полиции раскрыть несколько дел, и каждому было известно, что именно Коко нашёл ключ к разгадке.

Квиллер вновь налёг на бутерброд, а Райкер продолжал пытать:

– А что представляет собой Пикакс?

– Три тысячи человек и четыре тысячи пикапов Я так и называю его: городок Пикапск. В городе один светофор, четырнадцать маленьких ресторанчиков, газета, застрявшая в прошлом веке, и больше церквей, чем баров.

– Тебе следовало бы открыть хороший ресторан и создать собственную газету, раз уж ты теперь при деньгах.

– Нет уж, спасибо. Я собираюсь писать книгу.

– Там интересные люди есть?

– Зря ты думаешь, что в Пикаксе одни овцеводы. Во время отпуска я познакомился с несколькими учителями, инженером, энергичной блондинкой с почты (к сожалению, она замужем), а также двумя адвокатами – брат и сестра, классический тип. Там также живет молодая докторша, с которой я начал встречаться. У неё самые зелёные глаза и самые длинные ресницы, какие ты только видел, и она ими подает сигнал «продолжайте», если только я правильно умею читать сигналы.

– Как тебе удается завлекать женщин почти вдвое моложе тебя? Должно быть, всё дело в твоих дремучих усах?

Квиллер самодовольно пригладил растительность на верхней губе:

– Мелинда Гудвинтер, доктор медицины… Недурная кандидатура для свидания субботним вечером…

– Прямо героиня телесериала.

– Гудвинтер – распространенная фамилия в Мускаунти. Половина телефонной книги отдана ей. Родословная Гудвинтеров восходит к тем временам, когда состояния сколачивались в шахтах.

А сейчас что поддерживает тамошнюю экономику?

– Коммерческое рыболовство и туризм. Мелкие фермерские хозяйства. Кое-что из легкой промышленности.

Райкер какое-то время сурово молчал, жуя сандвич. Он терял лучшего журналиста, а заодно и товарища по ланчам.

– Предположим, ты переедешь туда, Квилл, и передумаешь, прежде чем пройдет пять лет. Что тогда?

– Всё достанется людям из Нью-Джерси. Состояние будет находиться под опекой в течение пяти лет, и всё это время я буду получать лишь процент от прибыли.

– Который исчисляется…

– После уплаты налогов около миллиона в год. Райкер поперхнулся кусочком огурца.

– Любой мог бы… способен был бы… свести концы с концами, имея такие деньги.

– Вы с Рози должны приехать туда на недельку. Свежий воздух… никакой суеты… тишь да гладь. Я имею в виду, что Пикакс не знает уличной преступности. – Квиллер попросил счёт. – Не жди, что я заплачу сегодня за тебя, Арчи. Я пока не видел ни пенса из этого наследства. Извини, не могу остаться на кофе. Должен торопиться в аэропорт.

– Сколько туда лёту?

– Вечность! Нужно сделать две пересадки, а потом лететь на «кукурузнике».

Пожав напоследок руки завсегдатаям пресс-клуба и похлопав их по плечам, Квиллер забрал на кухне увесистый пакет с остатками пищи и, сказав последнее «прощай» излюбленному своему пристанищу, устремился на трехчасовой самолёт.

В самолете он мыслями вернулся к Арчи. Райкеру, Они дружат уже давно и по-настоящему привязаны друг к другу, но сегодня Арчи выглядел непривычно угрюмым. Обычно редактор держался отстранённо, даже холодновато, как и подобает ветерану пера, временами позволяя себе добродушное подшучивание, но сегодня что-то угнетало его. Квиллер чувствовал, что причиной тому послужил не только его отъезд на север. За этим крылось что-то ещё.

Полет прошёл без приключений, поле было гладким, и на лужайке, служившей стоянкой, его ждала машина, которую он оставил, улетая. Никто не проколол шины, не взломал багажника. Погоду Квиллер нашёл идеальной и радовался тому, что избавился от вечной жары и городского транспорта. По мере приближения к Мусвиллу его охватило привычное беспокойство: не случилось ли чего в его отсутствие?