Анна Устинова - Тайна княжеской усадьбы

Она поднялась с кресла и торжественной поступью вышла из двери гостиной вместе с четой князей в сад.

– Идите и вы, – властным жестом поманила Наталья Владимировна четверых друзей.

Те тоже поднялись на ноги.

– Давайте в саду попрощаемся и уйдем, – сказал Командор ребятам. – Очень уж эти князья мне не нравятся.

– Мне тоже с ними не хочется больше сидеть, – согласился Дима. – Филимонов/ на совершенно права.

– Редкий случай, – фыркнула Маша.

– И книга тут все равно остается, – посмотрела на журнальный столик Настя.

– А я о чем, – подхватил Петька. – Завтра утром спокойно ее посмотрим. Думаю, эти князья сюда завтра не зайдут.

– Естественно, – злобно покосился в сторону удаляющейся княжеской четы Дима. – Они только и приезжали, чтобы выманить книгу.

– Бедная Наталья Владимировна! – посочувствовала Настя. – Она ведь уверена, что эти князья с ней дружат.

– Молодежь! Где вы? – крикнула Коврова-Водкина.

Друзья спешно вышли из гостиной в сад. Догнав Наталью Владимировну и князей, они уже хотели попрощаться, когда у хозяйки дома возник неожиданный план.

– Я вас очень хочу попросить, – посмотрела она на Петьку. – Нарвите букет сирени для княгини и князя.

– Ой! Сигареты в гостиной забыла, – хлопнула себя по лбу княгиня. – Я сейчас.

И она снова пошла в дом. Друзья направились к кусту сирени.

– Чтобы этим князьям провалиться, – ворчал Дима, обламывая высокую ветку. – У меня за шиворот жуки какие-то сыплются.

– Потерпишь, – шикнула на него сестра.

– Ах, нет! Вы совсем не там срываете! – начала руководить их действиями Коврова-Водкина. – Я хотела вон ту, – указала она на куст подальше. – Персидскую белую.

После кончины хирурга Водкина на садовников средств не хватало, и участок Натальи Владимировны сильно зарос. Домработница-снайпер, правда, предпринимала кое-какие усилия по расчистке территории, но в основном это касалось огорода. Остальному было предоставлено самостоятельно пробиваться сквозь заросли сорняков и колючек.

На пути к персидской сирени друзей встретила плотная стена крапивы.

– Вот дьявол! – первым обстрекался Дима.

– Никогда не можешь пролезть аккуратно, – вздохнул Петька.

В следующую секунду и он взвыл от боли.

– Ты чего? – посмотрела на него Настя.

– Нога, – простонал Командор.

Он поднял левую ногу. К подошве кроссовки словно прилипла сухая ветка боярышника. Ее длинный шип пробил подошву и уколол Петьку в ступню.

Наконец они достигли куста.

– Попышнее срывайте, – продолжала издали распоряжаться хозяйка дома.

– Главное, ради кого ломаемся, – продолжал ворчать Дима.

– А какой ее дедушка был мужчина, – мечтательно произнесла Настя. Увидав однажды в старинном журнале фотографию Юрия Борского за рулем собственного автомобиля, Настя тут же влюбилась. Князь и впрямь выглядел импозантно.

– Видно, действительно вырождаются, – ответил Петька.

– Во всяком случае, князь Пожарский, – уточнил Дима.

– Во внучке Борского тоже аристократизма не густо, – внесла в беседу еще один штрих Маша.

– Друзья! Нельзя ли поскорей! – раздалось новое указание Ковровой-Водкиной.

– По-моему, ей сейчас кажется, будто мы ее крепостные, – тихо произнесла Настя.

Как раз к тому времени, как друзья принесли букет, из дома вернулась княгиня Александра Сергеевна.

– Красота! Красота! – милостиво взглянула она на сирень. Она зажгла сигарету и, выпустив залихватски дым из уголка рта, повернулась к хозяйке дома: – Кстати, Наталья Владимировна, вы книгу уже убрали? А то я хотела еще кое-что в ней посмотреть.

– Книгу? – удивленно подняла брови Наталья Владимировна. – Нет. Я не убирала.

– Но на столе ее нет.

– Мы последние выходили, – совершенно отчетливо помнил Петька. – Книга лежала на прежнем месте. Раскрытая.

– Но сейчас там ничего нет, – повторила княгиня.

Ребята не сговариваясь побежали к дому.

– Букет! Отдайте букет княгине Пожарской! – кричала Коврова-Водкина.

Ребята влетели в гостиную. Книги на журнальном столике не было.

В доме поднялась страшная паника. Князь Пожарский, хватаясь за сердце и одновременно за пульс, громко пищал про «циничное осквернение высших духовных ценностей». Сицилийского вида княгиня нервно курила. Коврова-Водкина с растрепавшимися подсиненными волосами и горящим взором бесцельно носилась по гостиной. Наконец в ней будто бы что-то включилось, и она начала проявлять редкостное для себя здравомыслие.

– Татьяна Филимоновна! – крикнула она. – Скорее сюда!

Со стороны кухни послышалась мощная, но неспешная поступь.

– Ну, чего там еще? – изо всех сил демонстрируя полное пренебрежение к дворянским визитерам, осведомилась домработница-снайпер.

– Вы книгу о князьях Борских не убирали? – спросила хозяйка дома.

– И не думала, – отозвалась Филимоновна. – Мне вообще тут сегодня все без разницы. Своих дел на кухне полно.

– Значит, пропала! – ринулась вихрем к сигнализации Наталья Владимировна.

– Чего у тебя там пропало? – разом оживилась Филимоновна.

– Книга! – с трагическим видом провозгласила Коврова-Водкина. – Бесценная память о моем незабвенном втором муже! Татьяна Филимоновна! Срочно звоните в милицию!

– Видите! – мстительно пропищал князь Пожарский. – Лучше бы нам уступили!

– Шмельков! Живо сюда! – уже распоряжалась по телефону гренадерским голосом Филимоновна. – Водкину мою ограбили! Чего?… Нет, сама-то жива. Книга с концами.

Она положила трубку и подошла к хозяйке.

– Сейчас прибудет.

– Забудет? – переспросила Коврова-Водкина. – Нет, Татьяна Филимоновна. Тут вы не правы. Капитан Шмельков очень исполнительный и порядочный молодой человек.

– Да я говорю: прибудет сейчас! – гаркнула ей в самое ухо приходящая домработница-снайпер.

– Ну, вот это другое дело, – на сей раз осталась довольна хозяйка. – Я давно вам хочу заметить, Татьяна Филимоновна, вы порой очень несправедливо относитесь к людям.

– Ты зато у нас справедливая, – буркнула в сторону Филимоновна. – Вот твои ценности и тю-тю.

– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – заторопились князья. – Сегодня еще очень много визитов. Позвольте откланяться, Наталья Владимировна.

– Стоять! – внезапно влетел в гостиную сквозь распахнутую дверь в сад Степаныч. – Никому не двигаться! При малейшей попытке к бегству стреляю без предупреждения!

Все испуганно замерли. Степаныч держал присутствующих на мушке охотничьего ружья. Он часто и шумно дышал. Грудь и живот бывшего заслуженного работника органов правопорядка ходили словно у загнанной лошади.

– Доложите, пожалуйста, обстановку, – потребовал он у Ковровой-Водкиной.