Питер Акройд - Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров

На охоте в одном из королевских лесов в Нормандии король почувствовал сильный жар. Говорили, что его смерть последовала из-за «неумеренного потребления миног», и он действительно любил полакомиться морскими деликатесами. В одной хартии он позволил лондонскому епископу забирать выловленных из Темзы морских свиней, «кроме языков, которые я оставляю для самого себя». Несколько дней Генрих пролежал в слабости и бреду, но он исповедался в своих грехах перед многочисленными свидетелями и получил отпущение. Его тело было набальзамировано, но невезучий и неумелый бальзамировщик умер от ядовитого зловония, поднимавшегося от трупа; хронист Генрих из Хантингтона отмечал, что «он был последним из многих, кого король Генрих отправил на смерть». Тело, судя по описаниям, сочащееся темной жидкостью, было в конце концов перевезено в аббатство Рединг, которое Генрих основал в память о своем сыне. Руины этого аббатства можно увидеть и сегодня.

Трудно говорить о достижениях Генриха только в положительном ключе. Он соблюдал в Англии мир. У него были хорошие деловые качества, и он поддерживал управление страной, опираясь на тех, кого называли «новыми людьми». Это были нормандские или бретонские канцеляристы из незнатных семей, которых, по словам Ордерика Виталия, король поднял «из грязи» и «поставил над графами и владельцами замков». Он заставлял их много работать, но и вознаграждал соответственно. Они представляли собой новый класс профессиональных администраторов или куриалов, которые оставались на одном месте и не были частью вечно странствующего королевского двора. Они стали предшественниками администрации нового типа.

Королю всегда нужно делать деньги, и повышение эффективности королевского управления было, по существу, еще одним способом увеличить доход. Товары и земли отчуждались в пользу короля. Жалобщики по различным вопросам могли выторговать штраф, который облагался королевской пошлиной. Иногда историки описывают этот процесс как правовую реформу. Один судья из суда короля Генриха был очень суров со своими современниками. «Из-за желания делать деньги мы становимся тиранами, — писал он. — Судебный процесс связан с таким множеством тревог и обманов, что люди избегают этого вымогательства и не уверены в результатах своих жалоб». Много говорит и то, что Генриха звали «львом правосудия». Закон этого льва был законом джунглей.

Можно найти и другие способы делать деньги. Казначей с деревянным абаком для подсчетов и суд для проверки счетов стали весьма распространенными в царствование Генриха I. Деньги поступали от налогов и пошлин. Богатого сироту могли продать самому высокопоставленному претенденту, который затем становился его или ее опекуном; богатая наследница могла быть продана как невеста. Это был просто вопрос того, как удобнее воспользоваться случаем. «Король справляется обо всем, — писал Ордерик Виталий, — и все, что он узнает, хранится в его цепкой памяти».

Каков король, таков и век. В начале XII века начался устойчивый рост того, что сейчас назвали бы бюрократией — словом, произошедшим от названия письменного стола — бюро. Документы стали главным элементом при расчете доходов и расходов. Законы и другие формальные правила были записаны. В сущности, эпоха двигалась к систематизации и централизации. В этот период во вполне узнаваемой форме зародились два основных судебных органа: суд лорда-канцлера и суд казначейства. Канцлер вместе со штатом канцеляристов имел дело с множеством аспектов управления государством от составления соглашений до предоставления хартий. Казначейство было учреждением, контролировавшим все доходы и расходы короля. Таким образом, с помощью медленно действующих и почти незаметных средств создавалось английское «государство». Этот процесс никого не интересовал. Никто даже не знал, что означает слово «государство», но оно появилось как прямое следствие всей этой хаотичной деятельности.

Генрих никогда по-настоящему не любил англичан и не доверял им. Он не давал никому из них больших постов, а вместо этого полагался на своих французских священников и придворных. «У англичан нет никаких добродетелей и достоинств», — писал один его современник. Сын Генриха Вильгельм говорил, что если бы он когда-нибудь управлял Англией, то запряг бы англичан в плуг, как быков. Возможно, то, что он утонул в Ла-Манше, пошло англичанам только на пользу. Население Англии выжило, и начался медленный процесс ассимиляции. Нормандские поселенцы расселились по стране и начали говорить об Англии как о своем доме. Песнь Британии продолжала звучать. Английские монахи писали историю ее основания и описывали жития своих святых.

Можно проследить и путь другой силы, повлиявшей на развитие Англии. В первые десятилетия XII века из Франции прибыл новый монашеский орден. Это были белые монахи, которые первоначально происходили из аббатства Сито и получили известность как цистерцианцы. Частью их духовной миссии была жизнь вдали от мест, населенных другими людьми, а пропитание они должны были добывать, обрабатывая землю; предполагалось, что сельское хозяйство будет их единственным источником дохода, и они откажутся от всех форм роскоши. Вскоре цистерцианцы поселились на просторах Северной Англии, где использовали послушников как работников на своих фермах. Под плуг пошли огромные участки неразвитой страны. Болота были осушены, леса расчищены, хотя сомнительным образом иногда разрушались деревни, чтобы освободить место плодородным полям. Вскоре цистерцианцы показали, что прекрасно разбираются и в разведении овец, и под их руководством расцвело местное хозяйство. Они стали самыми значительными производителями шерсти в стране и, несмотря на свои обеты, разбогатели. Так вообще складывалась история Церкви.

Древние дороги, свидетели доисторической жизни и путешествий, все еще оставались частью пейзажа средневековой Англии. Но в этот исторический период к ним присоединились и другие тракты. В XII веке было построено множество извилистых узких дорог между фермами, множество заглубленных дорог, ведущих к дремлющим в летний полдень деревням, лежащим в низинах. Этот век был эпохой строительства каменных мостов, к которым на обоих берегах реки должны были подходить дороги, а также роста городов, что требовало более активного использования телег и вьючных лошадей, необходимых для торговли и транспорта. На карте Гофа, датируемой приблизительно 1360 годом, просматривается сеть крупных дорог, связывающих Лондон с другими регионами страны. Более мелкие дороги и тропы можно было обнаружить скорее в XIII веке, чем в XXI.