Пётр Алешковский - Как новгородцы на Югру ходили

И сам пример подал, первым на головную ладь по доске взбежал, встал на носу.

Матвейка было за отцом поспешил, да услыхал, что кто-то его кличет: «Давай лучше ко мне, у отца сейчас других забот много, а со мной не соскучишься!»

Пригляделся Матвейка: это же дядя Никита Головня, сосед по улице, у руля стоит. Забрался к нем на корму, сел рядом, тяжёлый руль-весло погладил.

– А править ладьёй дашь мне?

– Дам, дам, не волнуйся. Надоест ещё, дорог длинная.

Вскоре взошли в насады и воины. По тридцать дружинников в ладью сели. Одеты по-походному: в войлочных шапках, в домотканых рубахах. Оружие – боевые топоры, луки, кольчуги – надёжно под скамейкам спрятано. Смотрят на воеводу, ждут команды.

Моислав Попович оглядел ещё раз свою дружину: все ли на месте? И дал знак рукой – трогаться. Отвязал носовые верёвки, оттолкнулись от родной пристани шестами. Подхватило насады сильное волховское течение.

По Волхову в Ладогу-озеро приплыли. Большое озеро, глубокое. Волны серые так и ходят, насады новгородски качают.

Много ещё впереди будет рек и озёр. Из Ладоги-озера в устье реки Свирь, а по ней в Онежское озеро. Поменьше Ладоги, да тоже глубокое, бурное. Но вот и его миновали.

Свернули в Мышью реку. Река, как и другие, чуть, правда, поуже, да ряски и травы водяной много: уткам и гусям здесь раздолье, а грести вёслами тяжело – трава на лопасти наматывается. Берега топкие, глинистые, кусты к самой воде подступают. Медленнее пошёл караван.

Через три дня Мышья река совсем узкой да мелкой стала.

– Как же дальше плыть будем? – спрашивает Матвей ка.

– Вперёд гляди. Видишь, дорога по земле намощена? Брёвна прочным мостом две воды соединяют – отвечает ему отец.

– Вытягивай, ребята, ладьи на берег! – командует Головня.

Положили брёвна-катки под корабли, на них выкатил корабли на помост и потащили, поволокли. Отсюда и название – «ВОЛОК».

Все в ремни сыромятные впряглись. Матвейка с Никитой встал, Моислав Попович – с другой стороны. Каждые рабочие руки на счету.

– Ух-ха! Ух-ха! – раскачали, дёрнули. Пошла ладья, успевай только катки переносить, что сзади освободились, и снова под нос класть.

Так по очереди все шесть кораблей и перетащили. Три версты всего, а шли два дня. И по суше могут корабли новгородские путешествовать!

В Кен-озеро попали. Маленькое. Вода чистая прозрачная.

– Другая здесь земля, браток, – сказал Никита Головня Матвейке, – северная. Край озёрный. Маленькими речками да протоками пойдём, две переволок минуем, а потом уж и до быстрых рек доберёмся. Погоди, приплывём на Вагу – сам увидишь.

Вага – река быстрая, пороги бурные, камни острые торчат. Но не так надводные опасны, как те, что под водой. Особенно в одном месте досталось новгородцам.

– Это место называется Чёртово горло, – объяснил Головня. – Сколько здесь людей погибло, и не пересчитать!

Перед Чёртовым горлом привал устроили. Воины отдыхают, а Никита на порог ушёл с Матвейкой. Мальчик из сосновой коры выстругал маленькие лодочки, как Головня наказал, и у порога к воде спустился. Никита встал на бугор, чтоб весь порог видно было. Сначала просто на воду и камни смотрел, а потом скомандовал: «Пускай, Матвейка, кораблик!»

Подхватило течение сосновый челночок, вытянуло на середину и понесло на самые камни. До полудня Матвейка кораблики пускал, а Головня за ним следил – выверял течение. Наконец махнул рукой:

– Пойдём в лагерь, выглядел я вроде бы дорожку в воде, повезёт – проскочим. Видел, как последние кораблики прошли? Чуть-чуть на камни не наскочили, да всё же прошли. Так и нам завтра держать над будет.

На другой день Никита первую ладью повёл. Берега сужаться стали: вода несется стремительно, корабль с борта на борт бросает…

– Держись, ребята! – крикнул Никита.

А уж потом и голоса человеческого слышно не стало. То нос, то корма вверх взлетают. Брызги – словно дождь хлещет! И пена шапкою по воде.

Матвейка в скамью вцепился, а Головня на руль навалился, вперёд глядит. Проскочили!

Никому Головня не доверил ладьи вести, сам назад пять раз возвращался. Все ладьи через Чёртово горло провёл, ни одну не повредил. Не зря, видно, с Матвейкой кораблики пускали!

В скоре кончилась Вага, вошли в Двину-реку. Широкая, много шире Волхова будет. А по берегам ни одного дымка. Стала река на рукава дробиться. Потянулись косы песчаные, пустынные островки, поросшие редки кустарником и камышом. Казалось, не скоро до жилья доберутся.

Неожиданно за поворотом Двины село показалось. На высоком берегу стоит. Огорожено земляным валом, а по валу бревенчатый частокол. Здесь большую остановку сделали.

Людям – отдых, а Моиславу Поповичу – самая работа. Дань с окрестных сёл давно свезли, ждут дружинников. Надо меха пересчитать, разложить по тюкам.

Неделя как один день прошла. Обычно после того возвращались обратно, а Моислав Попович не спешит, к отправлению не готовится, ходит по дома двинским, советуется со стариками-старожилами, как дорогу в Югру найти.

– Слушайте, воины! – обратился Моислав Попович к новгородцам. – Вот что вам скажу: тяжела была дорога, а дальше ещё тяжелей будет. Но только кто со мной дальше пойдёт, для Господина Великого Новгорода постарается – тот и славу, и почёт, а может и богатство добудет. А насчёт пути… Я узнал. По морю Студёному поплывём. Насады крепкие – выдержат.

– По морю? – изумились воины. – Не ходил вед никто в этих местах, пропадём!

– Не должны пропасть, – Моислав Попович махну рукой. – Никита, веди Ахмыла, пускай сам всё расскажет!

Головня вышел в середину круга с низеньким человеком в кожаной рубахе и высокой лисьей шапке:

– Вот, проводник ваш будет!

– Кто такой, откуда родом?! – закричали и толпы.

– Ахмылом зовут, два года в Двине живу. Родился – печорцем был, да только давно своего народа не видел. Охотники лесные напали на посёлок, в плен взяли, тогда я совсем ещё Маленький был. С ним жил. В Югру ходил, язык знаю, буду переводить. О лесовиков бежал, к охотникам на морского зверя попал. Много с ними плавал. Каждый камень на море знаю. Старики говорили, по морю быстрее до Югры добираться. По лесам плохо, в лесу злой народ живёт.