Линн Понтон - Сексуальная жизнь подростков. Открытие тайного мира взрослеющих мальчиков и девочек

— Какую ошибку?

— Дочь-подросток забеременела, и ты много думаешь об этом. Я не разговаривала с Анной о сексе до тех пор, пока не стало уже слишком поздно. Тогда я очень сильно беспокоилась тем, что подумают люди. Признаюсь, мне было стыдно, будто я была виновата в беременности. Я долго чувствовала себя так.

— Чем вы виноваты, Вера?

— Ну, книги, которые я принесла в первый раз, Анаис Нин и другие. Они были в доме после смерти мужа, когда подрастала Анна. Я была ещё молода. Я не перестала интересоваться сексом.

— Ха, бабушка, ты уверена, что хотела сказать об этом при мне? — улыбнулась Стаси, явно поддразнивая Веру.

— Нет, Анастасия, не хотела. Эти книги — одна из составляющих моей частной жизни. Я никогда не думала, что твоя мать сможет увидеть их, никогда. У меня и мысли об этом не было, они находились в моей комнате. Я думала, что она не вторгается в мою личную жизнь.

— Вера, — сказала я, — у вас есть право на личную жизнь, так же, как у Стаси. — Я намекала на адресованное внучке письмо, открытое Верой. — Но кажется, в случае со Стаси вы споткнулись на том же, на чем и с Вашей дочерью. Анна интересовалась сексом, и Стаси тоже интересуется. Любопытствуют, как и вы. Разве это так трудно понять?

Вера не ответила.

— Я всегда думала, что эти вещи должны быть тайными. И только для взрослых.

— Ну, — сказала я, — любое сексуальное действие должно быть тайным. Но в желании узнать о сексе, научиться ему нет ничего плохого. Это естественно.

— То, что в компьютере, — это противоестественно.

— Бабушка, — сказала Стаси, — а как ты училась сексу?

— У твоего дедушки, — засмеялась Вера.

— А как насчет твоих книг?

— Мои книги не только о сексе. Это литературные произведения, а не голая порнография. Они сложны по отношениям, по языку...

— Так что я слишком мала для этого?

Вера замолчала.

— Я знаю, что не готова к сексу. Но даже если бы и была готова (напоминаю тебе, что это не так), — подчеркнула Стаси — я предохранялась бы. Я хочу выйти замуж, прежде чем заводить детей. Но мне еще очень многое интересно узнать. Где я должна получить информацию?

Тут заговорила я:

— Интернет здесь ни при чем, Вера. В нем вы ничего не измените, в то время как вы можете изменить любопытство Стаси. Вас пугает мысль о том, что Стаси может забеременеть. Она уже сказала вам, что не готова к сексу, а когда будет готова, будет предохраняться.

— Но Интернет может давать ей идеи.

— Да, он может давать ей идеи и мысли, но он не даст ей чувств. Ее чувства приходят изнутри. А идеи — ну, это полезно для того, чтобы молодым людям было о чем поговорить — о новых идеях и информации, о том, чему они доверяют.

— Анна никогда не подходила ко мне до тех пор, пока не стало слишком поздно.

— Но Стаси сейчас здесь, Вера. И вы сказали себе, что не книги сделали Анну беременной. У нее были отношения, потому что она считала себя готовой к сексу. Не она первая среди юных женщин, которые считают себя готовыми к сексу и забывают о том, готовы ли они к материнству.

— Я знаю, не книги сделали ее беременной...

— Вы знаете это, Вера?

Вера рассмеялась.

— Вы задаете правильный вопрос, может быть, я еще не знаю.

— Вы вините себя за это, по крайней мере отчасти, и не хотите повторить ту же ошибку со Стаси.

— Да, виню и не хочу. Как мне в этом случае быть с Интернетом — просто разрешить Стаси стремиться к нему?

— Вера, есть некоторые правила, кое-что вы уже делаете: сами изучаете Интернет, говорите Стаси, что давать свой адрес небезопасно, занимаетесь вместе с ней и, что важнее всего, обсуждаете то с ней, что там увидели. Она уже многое рассказала вам. И вы тоже стали гораздо честнее с ней.

— Могу ли я предотвратить повторение этого?

— Боже, бабушка, опять про то, что я могу забеременеть? Почему это так мучает тебя? — Стаси стала барабанить серебряными браслетами на правой руке.

Я снова вставила замечание:

— Вы не сможете предотвратить это, Вера. Выбор делает Стаси.

— Но должно же быть что-то, что я могу делать.

— Вера, я думаю, что вы делаете это.

— Что, если я не позволю ей пользоваться Интернетом? Вы видели, какое там сумасшествие.

— Ты только останавливала мою маму и больше ничего не делала?

— Нет, я ничего не делала с твоей мамой. Вот почему я пытаюсь сделать что-то другое.

— Ты думаешь, что это подействует?

— Нет, но я чувствую, что я должна что-то делать.

— Послушайте, — сказала я, повторяясь, по-моему, уже в сотый раз, — вы уже много сделали и не можете управлять всем. Это просто невозможно. Но вы можете помочь Стаси наставлениями и поддержкой.

— Я хочу получить «фильтрующую систему» для молодежи, для Стаси, подобную тем фильтрующим системам, которые продаются для Интернета.

Стаси чуть не свалилась от смеха.

— И ты действительно хочешь заставить меня использовать ее, а может быть, зашить микросхему в мою голову? Это похоже на КГБ.

— Вера, вы вместе со Стаси являетесь фильтрующей системой. Интернет — это только технология, а реальная личность в жизни Стаси — это вы. И никакая замена невозможна.

— Думаю, вы правы, если только я смогу поверить в это.

— Это страшит, но вы делаете то, что можете. Запомните, что у вас со Стаси хорошие отношения, она рада обращаться за помощью к вам, а вы согласны быть ей полезной.

Я продолжала контакты со Стаси и Верой в течение нескольких лет после окончания наших сеансов. Когда Стаси поступила в колледж, они с Верой общались с помощью электронной почты. Летом, когда Стаси закончила второй курс, они отправились в путешествие в Москву и наконец после многих попыток нашли отца Стаси. Он знал о рождении Стаси и писал Анне в Сан-Франциско. Он сказал Стаси, что так и не получил ответа от Анны, и теперь у него есть жена и трое детей. У него нет компьютера, так что с самой старшей из своих дочерей он общается при помощи обычной почты. Вера переводит те части его писем, которые он не может написать по-английски, а Стаси использует русский настолько, насколько она научилась у Веры, и продолжает учиться в колледже.

За три дня до Рождества мне позвонил Дейв, отец 18-летнего сына, с которым я немного работала двумя годами раньше. Дейв воспитывает сына один. Сейчас Том — второкурсник Калифорнийского университета в Сан-Диего, и Дейв звонил, огорченный отметками Тома в колледже, где у него, в отличие от школы, не было пятерок и четверок. Дейв хотел, чтобы я встретилась с Томом во время зимних каникул. Считая, что дело не только в отметках, я спросила, в чем проблема. Дейв сказал, что «это больше по части секса». Он смутился и замолчал, а потом наконец добавил: «Скорее всего, это снова моя вина. Я позволял ему брать напрокат эти глупые видеофильмы. Ну, «позволял» даже не совсем верное слово. Боже, доктор Понтон, я поощрял его».