Евгений Брандис - Впередсмотрящий [Повесть о великом мечтателе (Жюль Верн)]

Капитан Немо, таинственный покровитель островитян, с восхищением следивший за их деятельностью, осуждает себя за индивидуализм и отрешенность от мира: «Уединение, одиночество — вещь тяжелая, превышающая человеческие силы. Я умираю потому, что думал, что можно жить в одиночестве».

Так сводятся воедино сюжетные линии трех романов.

В делах героев «Таинственного острова» Жюль Верн претворяет мечты утопистов о трудовой общине или даже коммуне как ячейке идеального государства будущего. И вместе с тем в этом замысле, возникшем по горячим следам событий, когда не истлели еще трупы погибших и не развеялся пепел Парижской коммуны, прежде всего отразилась вера писателя в преобразующую силу знаний. Наука для него — Архимедов рычаг социального и нравственного прогресса. Будущее принадлежит таким людям, как Сайрес Смит и его товарищи.

Инженер Смит — всеобъемлющий образ положительного героя. Неистощимая энергия, трудолюбие, сила воли, предприимчивость, находчивость, великодушие, отвага, изобретательность, знания — в нем сосредоточены все лучшие качества, которые помогут человеку завоевать свободу и овладеть вселенной.

Помните эпилог? После благополучного возвращения в Америку колонисты покупают участок земли в штате Айова и основывают на тех же началах новую трудовую общину — островок свободной земли среди океана земель, подчиненных капиталистическому господству: «Под руководством инженера и его товарищей колония процветала», — сообщает автор. Поверить ему на слово? Ведь деятельность колонистов в штате Айова выходит за рамки повествования!

Известно, что все попытки сторонников утописта Этьена Кабе учреждать трудовые коммуны на незанятых американских землях неизбежно кончались разочарованием и неудачей. Жюль Верн это отлично знал. Не потому ли утопические трудовые общины существуют в его романах только на необитаемых островах или… в межпланетном пространстве («Гектор Сервадак»)?

…Осужденных на «вечное поселение» коммунаров переправили в Новую Каледонию. Лагерь находился на пустынном мысе, отрезанном от внешнего мира водами Тихого океана и оградой из колючей проволоки. Ссыльные сами себе строили хижины из глины и тростника и сами должны были добывать себе пищу. Каждый мог получать из дому деньги и покупать что угодно в местной кантине или у торговцев, приезжающих из ближней гавани Нумеа. Разрешалось заниматься огородничеством, ловить рыбу с берега и даже батрачить у окрестных фермеров. За малейшую провинность секли воловьими жилами.

Режим, на первый взгляд не столь уже суровый, в действительности был изощренно жестоким. Помощь из Франции поступала нерегулярно, и не каждый мог ее получать. Коммунаров косили не только болезни, но и голод.

Единственной радостью были книги, попавшие в Новую Каледонию с теми, кто не мог без них обойтись. Из рук в руки передавались романы Жюля Верна. Один из журналистов, побывавших на «проклятом острове», с удивлением увидел в хижине, над койкой Паскаля Груссе, портрет знаменитого писателя. Действительно было чему удивляться! «Отчаянный коммунар» зачитывался юношескими романами, признался, что «Двадцать тысяч лье под водой» его любимая книга…

К осуществлению почти безнадежного плана бегства Груссе готовился долго и тщательно вместе со своим другом Рошфором и молодым коммунаром Журдом. Все трое были отличными пловцами. Пользуясь относительной свободой общения с торговцами из Нумеа, они сумели связаться с нужными людьми и под покровом ночи пустились вплавь в открытое море. Высокая волна не помешала им достичь шлюпки, высланной австралийским угольщиком, притаившимся за близлежащим атоллом. Беглецы счастливо добрались до Мельбурна, а оттуда, после многих мытарств, переправились в Англию.

Первое, что сделал Груссе по прибытии в Лондон, — написал в сотрудничестве с Журдом обличительную книгу — «Политические заключенные в Новой Каледонии», в которой поведал миру утаенную правду о бесчеловечном обращении правительства республиканской Франции с благородными мучениками свободы. В том же 1874 году книга была издана в Женеве.

Как раз в это время на страницах «Журнала воспитания и развлечения» началась публикация нового романа Жюля Верна «Таинственный остров».

В Лондоне Паскаль Груссе жил и писал под именем Филиппа Дариля, кое-как пробавляясь статьями и репортажами для парижских газет. Политическая карьера рухнула. Журналистика не сулила успеха. Груссе решил попробовать себя в юношеской беллетристике. Его посредник обратился к Этцелю и от имени «неизвестного лица» предложил издателю рукопись небольшого романа «Наследство Ланжеволя».

Сюжет оказался интересным, а само произведение беспомощным. Этцель все же приобрел эту рукопись— откупил за полторы тысячи франков, но с условием, что «неизвестное лицо» откажется от права на авторство без каких-либо дальнейших претензий: рукопись будет переработана опытным романистом, быть может, самим Жюлем Верном, который ее сделает «приемлемой». Прощаясь с посредником, Этцель заявил, что охотно будет сотрудничать с этим литератором и, когда тот «набьет руку» — человек он, несомненно, способный, — откроет перед ним двери в издательство.

Жюль Верн долго не мог удосужиться перелистать сочинение «неизвестного». Он только что закончил «Гектора Сервадака» и затем, как всегда, «весь отдался» новому замыслу — работе над «Пятнадцатилетним капитаном». Наконец «Наследство Ланжеволя» было прочтено, и писатель тут же поделился с Этцелем своими впечатлениями:

— Прежде всего роману недостает действия. Интрига ослаблена и не может захватить читателя. Есть хороший замысел и вытекающая из него ситуация, но нет эффектной развязки. Нужно значительно усилить контраст между городом благоденствия и немецким Штальштадтом. Ученый злодей должен понести наказание — стать жертвой своего изобретения, а молодой инженер, от которого зависит спасение Франсевилля— меньше рассуждать и больше действовать. Я бы сделал из такого сюжета конфетку…

— Для того я и откупил эту рукопись!

— Но я не пишу романов в соавторстве.

— На обложке будет выставлен один автор. В нашей практике это исключительный случай, и пусть он останется издательской тайной. В итоге вы сэкономите несколько месяцев, а начинающий литератор, когда сможет сравнить оба текста — первоначальный и окончательный, — извлечет для себя полезный урок.

Жюль Верн нехотя согласился.

Узнав от своего посредника, кто будет перерабатывать рукопись, Груссе раздобыл и прислал Этцелю документальные фотографии военных заводов Круппа, основателя «династии» германских пушечных королей, который послужил прототипом образа мракобеса Шульце. Художник Леон Бенетт на основе этих фотографий выполнил прекрасные иллюстрации.