Олег Дрожжин - Сухопутные крейсера

Прекратив стрельбу, Лосев спросил:

— Что случилось?

— Кажется, гусеницу перешибло, товарищ лейтенант, — ответил механик-водитель.

Лосев приказал механику вылезть из танка, выяснить, велико ли повреждение, и, если можно, исправить, а сам возобновил стрельбу, чтобы не подпустить японцев к подбитой машине. Механик открыл люк и полез. В этот момент японская пуля ударила его в ногу. Раненый водитель, преодолевая боль, все же вылез и обнаружил, что у левой гусеницы испорчены два трака. Повреждение пустяковое, исправить его нетрудно, нужно лишь заменить траки запасными.

Однако одному водителю этого не сделать. Как быть?

Принялся сам себе перевязывать рану и тут заметил внизу, на расстоянии метров тридцати по склону сопки, другую машину их взвода. Она стояла. Двое из ее экипажа тоже меняли траки.

Водитель закричал:

— Товарищи, когда кончите, помогите нам! Я ранен.

Те, конечно, помогли. И через двадцать минут танк Лосева уже был на ходу. Его вел раненый механик. На западе догорала заря. Тучи, как угли в гаснущем костре, становились серыми, будто покрывались пеплом. Видимость через триплекс сделалась совсем плохой. Вдруг Лосев заметил, как впереди в кустарнике вспыхивают и гаснут, вспыхивают и гаснут два длинных огненных языка. Лейтенант догадался, что это две противотанковые пушки ведут огонь по нашим машинам, которые двигались левее и выше. По-видимому, японцы не заметили танка Лосева, шедшего у берега озера в камышах. До пушек было не более двадцати пяти метров. На мгновение Лосев заколебался: что делать — стрелять или давить? Потом скомандовал:

— Полный вперед, на орудия!

Механик дал газ. Танк с ревом рванулся, как тигр в прыжке. Через мгновение стальная громада навалилась на пушки. Вместе с ними были раздавлены и оба наводчика. Остальные японцы скрылись в камышах.

С наступлением темноты все танки взвода Лосева вернулись в свое расположение. Высота «Пулеметная» была взята, и на ней прочно расположилась пехота.

Наши атаки на противника велись не только у южной, но и у северной оконечности озера Хасан. И здесь тоже действовали танки, хотя местность для них была очень неподходящая. Но танкисты, преодолевая все препятствия, мужественно помогали пехоте своими грозными машинами.

Вот один из танков, брошенных в сторону Безымянной, увяз в грязи. Весь его экипаж — командир Кусков, заряжающий Букатов и механик Кошелев — комсомольцы. Гусеницы буксуют. Машина не может сдвинуться с места. По ее броне барабанят пули.

Что же делать? Сидеть сложа руки и ждать, пока товарищи не придут на подмогу?

Нет, не таковы комсомольцы. Они решают сами разделаться с грязью. Под огнем противника из танка вылезает заряжающий Букатов. Оглядевшись, он замечает в двадцати шагах кусок бревна. Подтягивает его к танку и начинает крепить проволокой к гусенице. На помощь ему выскакивает командир танка Кусков. Привязали. Лезут обратно в машину.

В этот момент пуля попадает Кускову в плечо. Раненый командир после перевязки снова занимает место у орудия.

Бревно помогло машине выбраться из грязи. Танк ведет бой у подошвы Безымянной. Кусков, несмотря на ранение, стреляет метко, поражая огневые точки противника.

Временами у него темнеет в глазах, сознание мутится, но он упорно отказывается, чтобы его сменили Букатов или Кошелев.

Спустилась ночь. Темнота и туман скрыли все вокруг. Комсомольский танк заночевал на поле боя. Букатов и Кошелев поочередно дежурили, охраняя машину от возможного нападения японцев.

С рассветом бой возобновился. И раненый Кусков снова у орудия. Его глаза зорко шарят по земле, по овражкам, разыскивая противника. Вот что-то шевелится за кустами впереди.

Кусков всматривается. Так и есть, это японцы, три солдата. У них в руках связки гранат. Японцы хотят разом швырнуть гранаты в танк. Приготовились. Но… не успели. Кусков нажал спуск, и пулеметная очередь скосила всех троих.

Командир комсомольского танка отправился на перевязочный пункт лишь после того, как пришло подкрепление и ему самому был отдан приказ оставить машину.

С таким же героизмом, как Подчеимов, Лосев, Кусков, действовали все танкисты, и не только танкисты, а вообще все бойцы, командиры, политработники. На этот героизм их двигала беспредельная любовь к социалистической родине, к коммунистической партии, к вождю трудящихся товарищу Сталину.

Многие перед боем подавали заявления о зачислении их в партию и своими героическими делами доказали, что они достойны носить высокое звание большевика.

Второе боевое испытание советским танкистам пришлось держать через год в степях Монголии. Это тоже очень далеко от Москвы.

Потерпев неудачу у озера Хасан, Япония решила «попытать счастья» на границах Монгольской народной республики (МНР). Это дружественное нам государство расположено в средней части Азии. На севере оно граничит с Советским Союзом, на юге — с Китаем и на востоке — с Маньчжоу-Го. В восточной части МНР поблизости от границы протекает небольшая река Халхин-Гол. Она впадает в пограничное озеро Буир-Нур. Вот этот район и избрали японцы для военного «опыта».

События начались 11 мая 1939 года внезапным нападением японцев на пограничные заставы МНР в двадцати километрах к востоку от Халхин-Гола. Силы были очень неравные, и группы пограничников монгольской народно-революционной армии после ожесточенного боя должны были отступить.

Нападая на МНР, японцы забыли, очевидно, о словах И. В. Сталина, который 1 марта 1936 года в беседе с американским журналистом Говардом сказал:

— В случае, если Япония решится напасть на Монгольскую народную республику, покушаясь на ее независимость, нам придется помочь Монгольской народной республике… Мы поможем МНР так же, как мы помогли ей в 1921 году.

Одиннадцать дней спустя, 12 марта 1936 года в Кремле был подписан протокол о взаимной помощи между СССР и МНР.

Еще через три года создалось такое положение, когда дружественному государству потребовалась наша помощь, и она была оказана без промедления. Подошедшие монголо-советские войска вступили в сражение с японцами. Бои продолжались несколько дней и привели к тому, что территория МНР была очищена от японских войск.

Однако японцы на этом не успокоились, объясняя свой неуспех простой случайностью. Им казалось, что все благоприятствует как раз им, а не нам. И это было верно. Место событий находилось в шестидесяти километрах от железной дороги на японской стороне, а на советско-монгольской — в семистах. Разница очень большая! Чтобы подвозить людей и боеприпасы, нам нужно было совершать на автомобилях по грунтовой дороге рейсы протяжением в тысяча четыреста километров в оба конца, японцам же — только сто двадцать. Местность за рекой Халхин-Гол была холмистая, кое-где покрытая лесами и, следовательно, удобная для постройки укреплений и обороны, по эту сторону Халхин-Гола простирались степи, укрыться здесь было очень трудно.