Владимир Левшин - Ноктюрн Пифагора

— Моя Скрипка! Мой Гобой! Так вот они где… Как они сюда попали?

Оказывается, в тот самый день, когда инструменты решили сыграть в симфоническом оркестре, люди подумали о том же. И вот теперь самодеятельный оркестр был в сборе.

— Ллля-я-я! — подал голос Камертон, и зал наполнился нестройным музыкальным гулом.

— Какую симфонию исполняем? — деловито спросила Валторна у Скрипки.

— Пока что никакую, — усмехнулась та. — Прежде чем играть, не мешает хорошенько настроиться. Впрочем, вам, духовым инструментам, этого не понять…

Она не успела договорить. Учитель музыки ловко вскочил на подставку посреди сцены и взял с пюпитра Палочку — ту самую Палочку, с которой так неприветливо обошлись беглецы.

Тук, тук, тук! Палочка повелительно постучала по пюпитру, призывая всех ко вниманию, а потом взвилась и застыла в воздухе. Все мгновенно умолкли.

— Что это со мной? — подумала Виолончель. — Почему я так внимательно слежу за этой Палочкой? Волшебная она, что ли?

— Вот возьму и не послушаюсь ее! — решила про себя Первая Скрипка.

Но Палочка властно устремилась к ней, и Скрипка заиграла. К ней присоединились другие скрипки, потом альты, виолончели, контрабасы… Полилась чудесная мелодия.

— Мама, отчего мне так хорошо? — тихонько спросила Флейта-пикколо.

Но на этот раз Флейта-мама ничего не ответила: Палочка показала ей вступление, и она запела легко и протяжно.

Теперь уже все остальные инструменты с нетерпением ждут, когда маленькая волшебница позволит им присоединиться к играющим. Замерли наготове Барабанные Палочки. Повисли в воздухе Тарелки, готовые столкнуться по первому требованию. И Палочка ни о ком не забывает, никого не обходит вниманием. Взмах — и Тарелки ударились друг о друга с такой силой, что ушам больно стало. Взмах — зарокотал Барабан. Еще взмах — зажурчала Арфа…

И вот уже весь оркестр звучит в полную силу. Заливаются Колокольчики. Вздыхает Тромбон. Самозабвенно поют Скрипки. Инструменты наперебой стараются угодить своей повелительнице, а Палочка так и летает над ними и каждому успевает дать указание, обласкать, ободрить… Но вот она в последний раз взмывает вверх и разом опускается. Всё! Концерт окончен.

Музыканты вздохнули радостно и удовлетворенно, а инструменты заговорили на своем, только им понятном языке:

— Браво, Палочка! Прости нас! Мы были несправедливы к тебе. Теперь-то уж мы всегда будем тебя слушаться.

Но Палочка скромно молчала. Ведь у нее не было язычка!

— Мама, а эта Палочка в самом деле волшебная? — звонко спросила Флейта-пикколо.

— Не задавай глупых вопросов, — задумчиво вздохнула Флейта-мама. — Подрастешь — узнаешь.

Мне тогда было лет пять. В тот вечер меня уложили раньше обычного, а спать, как нарочно, не хотелось. Лампу в комнате погасили, но дверь в столовую оставалась приоткрытой, и оттуда выпадала яркая полоска света. Я лежал, смотрел на эту полоску и прислушивался к оживленному голосу за стеной: это папа приглашал кого-то в гости по телефону.

— Приходите через час, — говорил он. — Мы вас кое-чем угостим. У нас будет квартет.

Поначалу мне послышалось «у нас будет обед», и я удивился, потому что мы давно отобедали. Но папа повторил еще раз:

— Да, да, квартет. Свой, домашний. Надеюсь, вам понравится…

Я уже знал много трудных слов — аквариум, фокстерьер, пульверизатор … Но слово квартет услышал впервые и решил, что это непременно что-нибудь вкусное. Иначе им не стали бы угощать гостей. Может быть, это какой-нибудь необыкновенный пирог со сладкой начинкой? Но почему ж тогда мне не дали его попробовать?

Я уж собирался потребовать объяснений, но в это время полоска света исчезла — мама закрыла дверь, — и, очутившись в полной темноте, я незаметно для себя задремал.

Разбудил меня долгий, протяжный звук. Спросонья я подумал, что это скулит наша собака Бобка. Но звук шел откуда-то сверху, с потолка. Он тянулся, тянулся — казалось, ему не будет конца, — таял, исчезал, возникал снова… Окончательно проснувшись, я соскочил с кровати, подбежал к двери, тихонько приоткрыл ее и стал смотреть в щелку.

За роялем сидела мама, Рядом стоял незнакомый мальчик. На плече у него лежал какой-то плоский деревянный ящичек с длинной, прямо-таки гусиной шеей. Мальчик держался за нее одной рукой, а в другой у него была палочка. Он водил ею по ящику, и эта палочка пела. А может быть, это пел ящик?

Потом мальчик опустил руку, и — странное дело! — ящик так и остался лежать у него на плече. Как приклеенный.

— Фокус! — решил я.

Но никакого фокуса не было. Просто мальчик крепко прижимал ящик подбородком к плечу.

— Обязательно проделаю то же самое завтра с коробкой из-под конфет, — подумал я.

И тут мама сказала мальчику:

— Какая славная у тебя скрипка!

Вот оно что! Оказывается, этот ящик называется скрипкой. Но в таком случае ему надо бы скрипеть. А он поет. То ли дело кухонная дверь — вот скрипка так скрипка! Уж она-то скрипит по-настоящему…

Мальчик снова провел палочкой по своей скрипке, и она опять запела. О чем? Не знаю. Только в носу у меня почему-то защипало. А комната наша стала расти, расти… И мне было так хорошо, так хорошо, и хотелось, чтобы это никогда не кончалось…

К сожалению, в передней раздался звонок. Мама пошла встречать нового гостя, и я сразу вспомнил про вкусный домашний квартет. Теперь-то его подадут обязательно!

Впрочем, скоро мне стало опять не до квартета, потому что в комнате появился еще один незнакомый человек, а с ним еще одна скрипка. Но какая! Раз в десять больше прежней. Такую подбородком нипочем не удержишь. Наверное, поэтому человек сел на стул и поставил свою скрипку прямо на пол, между коленками. Потом он достал палочку — такую же, как у мальчика, разве что потолще, — и новая скрипка заговорила. Только совсем не так, как прежняя. У той голос нежный, тонкий, а эта гудит. Густо, бархатно: у-у-у! Будто шмель. Да и вообще, никакая это не скрипка. Все — и папа, и мама, и гости называли ее ви-о-лон-чель! Чудно, правда?

Но главное чудо было впереди. Раздался новый звонок, и… Даже не знаю, как сказать! Представьте себе, что в буфете скребется мышонок. Вы отворяете дверку, а вместо мышонка оттуда выходит жираф!

Именно такая жирафоподобная скрипища вломилась в нашу столовую, и в комнате сразу стало тесно. Я чуть не свалился от изумления. Ну и громадина! Может, это и есть долгожданный квартет? Нет, что-то непохоже. Больно уж он велик для домашнего! Этакую скрипку и коленками не обхватишь. Недаром новый гость играет на ней стоя. Рад бы, небось, влезть на стул, чтобы повыше было, только стесняется, бедняга. Такую скрипку таскать — умаешься. А уж гудит… Прямо, как водопроводная труба у нас в ванной.