Коллектив авторов - Литература. 11 класс. Часть 1

Очень тяжело далось писателю решение об эмиграции, до последнего Бунин откладывал отъезд, несмотря на настойчивые убеждения жены Веры Николаевны: «Я не хочу стать эмигрантом. Для меня в этом много унизительного. Я слишком русский, чтобы бежать со своей земли». В 1929 году писатель, «испив несказанную чашу мучений», пережив революционный ад, голод, страх, уничтожение тысяч людей, уехал во Францию. В Россию он больше не вернулся, но все его мысли и чувства были связаны с ней. Боль и тоска человека, оторванного от родины, пронизывают все его последующее творчество.

«Если бы я эту «икону», эту Русь не любил, не видал, из-за чего же бы так сходил с ума все эти годы, из-за чего страдал так непрерывно, так люто?» – скажет позднее Бунин. Уехавшие от ужаса, но гаснущие вдали от России люди старались заглушить тоску по-разному: пистолетными выстрелами, кабаками, беседами о литературе и высоком искусстве. Но все думы были о ней – о России. Они не могли вырваться – путь назад был отрезан для многих навсегда.

В эмиграции жизнь протекала по-разному. Бунины сильно нуждались, но их дом всегда был открыт людям, они никогда не отказывали в помощи никому. Вот что вспоминает поэтесса И. В. Одоевцева о ее первой встрече с Буниным, произошедшей в эмиграции: «Он был среднего роста, но держался преувеличенно прямо, горделиво закинув голову. И от этого, или оттого, что сам был очень строен, казался очень высоким. Его красивое, надменное лицо выражало холодное, самоуверенное спокойствие, но светлые глаза смотрели зорко, пристально и внимательно и, казалось, замечали и видели все – хоть на аршин под землей… В домашнем быту Бунин сбрасывал с себя все свое величие и официальность. Он умел быть любезным, гостеприимным хозяином и на редкость очаровательным гостем, всегда – это выходило само собой – оставаясь центром всеобщего внимания… Он был на редкость замечательным собеседником и рассказчиком. В его присутствии просто нельзя было себе представить, что такое скука».

В эмиграции были созданы многие замечательные произведения Бунина: сборники рассказов «Митина любовь»(1925) и «Солнечный удар»(1927), автобиографический роман «Жизнь Арсеньева»(1927–1933), цикл новелл о любви «Темные аллеи»(1943).

Очень значительным в творчестве Бунина явился роман «Жизнь Арсеньева», в котором писатель пытался осмыслить свою жизнь и жизнь России в дореволюционные годы. «Новизна «Жизни Арсеньева», – отмечал К. Г. Паустовский, – в том, что ни в одной из бунинских вещей не раскрыто с такой полнотой то явление, которое мы называем «внутренним миром человека».

В 1933 году Бунину была присуждена Нобелевская премия. Как говорилось в официальном сообщении, «за правдивый артистический талант, с которым он воссоздал типичный русский характер». Русская эмиграция с восторгом восприняла это событие: впервые писатель из России был удостоен такого высокого признания. «Наряду со всем тем обычным, что ежегодно происходит вокруг каждого нобелевского лауреата, со мной, в силу необычности моего положения, то есть моей принадлежности к той странной России, которая сейчас рассеяна по всему свету, происходило нечто такое, чего никогда не испытывал ни один лауреат в мире: решение Стокгольма стало для всей этой России, столь униженной и оскорбленной во всех своих чувствах, событием истинно национальным…» – вспоминал Иван Алексеевич. Газетные полосы пестрели его фотографиями. Везде, куда он приезжал, его ждали восторженные встречи, цветы, речи, тосты, его чествовали как героя. И опять возникли не отпускавшие писателя мысли о возвращении в Россию. Встреча с приехавшим в Париж А. Н. Толстым, уговаривавшим его вернуться, зародила надежду, которой так и не суждено было сбыться.

В конце жизни писатель задумал книгу об А. П. Чехове, которого очень ценил как писателя: «Чехов умеет – он один – показать в капле воды океан, в песчинке пустыню Сахару, в одной фразе целый пейзаж дать». Этот замысел Бунин не успел осуществить. Писатель умер в бедности; похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в пригороде Парижа.

«Жизнь не баловала Бунина, – пишет В. В. Лавров в книге «Катастрофа». – Не было, кажется, испытаний, которые она ни послала бы ему: он потерял любимого ребенка – единственного и потому особенно дорогого; его обманывала любовь – когда он шел к ней с открытым сердцем; его предавали друзья; он, для которого весь смысл существования был в творчестве, на взлете своего дара лишился миллионов читателей; богато одаренный природой, он годы провел в нищете, холоде и «всяческом мизере»; он должен был смирять свою непомерную гордость, чтобы из чужих рук принимать благодеяния. Вся сила его дара питалась связью с Россией, но обстоятельствами он был принужден жить на чужбине».

Творчество И. А. Бунина глубоко и многослойно. Его произведения говорят о тайне любви, тайне человеческой природы, о вечной неудовлетворенности человека, о «неразделейности» плоти и духа, об исторических судьбах России, соединяющей в себе страстность Востока с классической ясностью Запада, о состоянии мира в XX веке, мира, раздираемого противоречиями. Человеческое существование катастрофично, но в этом кроется источник жизненного движения, развития и творчества. Эмигрант и известный философ Ф. А. Степун назвал прозу И. А. Бунина «трагической хвалой сущему».

И. А. Бунина не захватили модные декадентские течения в литературе, он хранил верность реалистической традиции русской классики, и эта верность казалась даже демонстративной на фоне разнообразных эстетических экспериментов той поры. Литературовед Ю. И. Айхенвальд писал: «На фоне русского модернизма поэзия Бунина выделяется как хорошее старое. Она продолжает вечную пушкинскую традицию и в своих чистых и строгих очертаниях дает образец благородства и простоты… Он не заботится о новых формах, так как еще далеко не исчерпано прежнее, и для поэзии вовсе не ценны именно последние слова. И дорого в Бунине то, что он только – поэт. Он не теоретизирует, не причисляет себя ни к какой школе, нет у него теории словесности, – он просто пишет прекрасные стихи. И пишет их тогда, когда у него есть, что сказать, и когда сказать хочется. За его стихотворениями чувствуется еще нечто другое, нечто большее, – он сам. У него есть за стихами, за душой».