Юрий Летунов - Говорит космодром

Спектаклем Московского Художественного театра «Юлий Цезарь» заинтересовались санкт-петербургские юристы. На этот раз в зале Апраксинского театра на Фонтанке, кроме обычных зрителей, собралось непривычно много прокуроров, адвокатов, нотариусов, судебных исполнителей.

За кулисами можно было увидеть Анатолия Федоровича Кони, известного русского юриста. Общественный деятель, академик, литератор, он был в дружбе с Н. А. Некрасовым, И. А. Гончаровым, Ф. М. Достоевским, Л. Н. Толстым, В. Г. Короленко. Анатолий Федорович несколько раз заглядывал в гримерную, о чем-то заговорщически шептался с Василием Ивановичем Качаловым.

— Нет, это нечестно, дорогой Анатолий Федорович, уговор, уговор... — рокотал бархатный бас Константина Сергеевича Станиславского.

— И ты, Брут! – подыгрывал ему юрист.

— Как договорились! Потом, и только с Немировичем...

После спектакля артистов долго не отпускали со сцены, но вот снова раздвинулся занавес, и вместе с римскими сенаторами к зрителям вышел человек во фраке.

— Господа! Санкт-петербургское юридическое общество нижайше просит вас принять участие в очень важном психологическом опыте. Сейчас вам будут розданы листки с вопросами, соблаговолите ответить на них. Большая просьба – не советоваться друг с другом...

Зрителям была роздана анкета, в которой спрашивалось: кто нанес Цезарю первый удар, сколько людей находилось в это время возле него, как был одет убийца.

Владимир Иванович Немирович-Данченко предоставил в распоряжение юристов режиссерский план сцены убийства – с ним сверялись наблюдения зрителей.

На анкету ответили десятки людей. В большинстве – образованные, интеллигентные люди. Анкеты были внимательно изучены. Оказалось, что подавляющее большинство свидетелей театральной драмы дало ошибочные показания и ни одному человеку не удалось точно зафиксировать все, что происходило на сцене.

Вот такой случай произошел в 1904 году во время гастролей Художественного театра...

Валерий Брюсов как-то заметил, что грандиозность события почти неощутима для непосредственных участников: каждый видит лишь одну деталь, находящуюся перед глазами, объем целого ускользает от наблюдения.

Поэтому, вероятно, многие не замечают, что человечество вошло в «эпоху чудес».

Вспомните 4 октября 1957 года, когда в нашей стране был запущен первый искусственный спутник Земли.

Люди затаив дыхание слушали сообщение о спутнике и выходили на улицу с надеждой увидеть на небе рукотворную звездочку.

Сигналы первого нашего спутника сейчас звучат в позывных «Последних известий» по радио. Молодые радиослушатели, наверное, думают, что так было всегда! Ведь о начале космической эры те, кому сейчас семнадцать, знают по воспоминаниям очевидцев так, как мы в свое время узнавали о первых полетах самолетов и стратостатов...

Вот как, например, писали московские газеты о первых летчиках:

«Быстро отделившись от земли, авиатор сделал два круга, достигнув высоты 50 – 60 метров».

Когда печатались эти строки, международный рекорд высоты полета составлял... 155 метров. Сейчас же самолеты летают на высоте свыше 30 000 метров. Рекордная скорость самолета в 1906 году была равна примерно 40 километрам в час. Сейчас она превышает 3000 километров. А рекорд дальности полета самолета был всего 220 метров!

...Много было командировок в моей жизни. Пожалуй, не все и вспомню. Но была в моей жизни командировка, которой суждено остаться навсегда в памяти. Командировка на космодром. До мельчайшей подробности помню все – ночной подмосковный аэродром, полет, знойную степь, первую встречу с Сергеем Павловичем Королевым, огненный смерч старта ракеты и взрыв радости, когда из неведомой дали донеслись слова: «На борту все в порядке, все идет по плану», помню минуту, когда диктор сказал: «Включаем космодром», и в эфире зазвучал гул ракеты...

Потом были еще поездки на космодром, новые встречи. В доме бережно хранятся фотографии, вырезки из газет, нехитрые сувениры, автографы, короткие дневниковые записи, граммофонные пластинки, магнитофонные ленты, письма. Все это – память о космодроме.

Наш бурный XX век – век высокого темпа жизни. И людям хочется знать правду о событиях, так сказать, из первых уст. В огромном потоке информации, который хлынул на нас с экранов телевидения и кино, из динамиков и репродукторов радио, с газетных и журнальных полос, человек выбирает конкретное событие, факт, сопоставляет с известным ранее. Ныне появилась огромная тяга к документу. Эта тяга к документам возросла настолько, что в театре играют стенограммы, а режиссеры художественного кино берутся за осмысление документальных съемок.

Я не случайно вспомнил историю со свидетельскими показаниями по поводу спектакля «Юлий Цезарь». Мне хотелось на этом примере подтвердить мысль, что одно и то же событие может восприниматься до курьеза по-разному! Восстановить событие в памяти помогает документ.

После каждой поездки на космодром у меня оставались магнитофонные пленки. Их много. Я просматриваю стенограммы, и звучат голоса людей космодрома, вспоминается и то, что осталось за кадром. Об этом мне и хочется написать.

Это свидетельства радиожурналиста.

В этой книге будут документы, будут воспоминания очевидцев, фотографии.

Древние говорили: «Что нельзя вернуть? Изреченное слово, пущенную стрелу и прошедшую жизнь». Вернуть нельзя, но вспоминать можно...

Через несколько дней после полета в космос Юрий Алексеевич Гагарин приехал к нам на радио. Записывали выступление для первомайской передачи с Красной площади.

Трудно сказать, как узнали о предстоящем приезде космонавта на всех десяти этажах Радиодома на Пятницкой. Работников радио нелегко удивить встречами с известными людьми. Но тут творилось что-то необычайное! Десятки людей вышли на улицу задолго до приезда Гагарина, у многих нашлись дела именно на пятом этаже, где должны были проводить запись. В вестибюле собралась толпа. У многих в руках были фотографии Гагарина, открытки, а то и просто записные книжки – всем хотелось получить автограф первого космонавта.