Сергей Аржанов - Занимательная география

И вот одна за другой сети начали появляться из воды. Их вытягивали слева от меня, проволакивали через мои колени, а я измерял их ячеи бывшим у меня шаблоном.

— Хороша! — говорил я, когда ячеи были надлежащего размера.

— Отложить! — когда ячеи были мелки.

Но какая масса рыбы! Уже не говорю про то, что ни разу не попалась ни тогда, ни позднее хотя бы одна сетка без сельди; не помню случая, когда в разгар сельдяного лова мне попадались бы хотя бы несколько ячей подряд без рыбы; чаще всего в каждой ячейке было по сельди. И приходилось долго выбирать, пока не попадется свободная ячея, которую можно измерить.

— Живорыбный садок; действительно живорыбный садок! — невольно повторял я про себя название, которое так часто — и так справедливо — дают северной части Каспийского моря.

А рыбаки терпеливо продолжали протягивать одну сеть за другой; один десяток за другим десятком, и одну сотню за другой.

В разгар сельдяного лова люди эти не знают отдыха. Они или ставят новые сети, или вытягивают поставленные раньше. Они отвозят на небольших лодках уловленную рыбу в другие, более крупные парусные суда, а когда возвратятся оттуда, пора уже осматривать и собирать улов с вновь поставленных сетей.

Когда они отдыхают? Рыбаки смеются и отвечают:

— После лова! На берегу!

Каспийская сельдь чрезвычайно легко теряет свою чешую. И когда я к вечеру возвратился на шхуну, я сам был похож на большую сельдь: до такой степени густо я был почти весь покрыт блестящей, серебристой чешуей.

— На обратном пути мы остановимся на тонях братьев Башмачниковых, — сказал ревизор и прибавил, обращаясь ко мне:

— Познакомитесь с неводным ловом.

Свои обязанности я уже знал. Я знал, во-первых, что длина невода не должна быть больше половины ширины того водоема, в котором расположена тоня. Этот закон установлен для того, чтобы неводом нельзя было перегораживать целиком весь водоем (реку, проток или залив) от одного берега до другого берега и таким образом закрывать рыбе всякий проход. Я знал, во-вторых, что и в неводе размер ячей строго установлен; и крылья невода (его крайние части), и межеумок (средние части), и особенно мотня (мешок посередине невода) должны иметь ячеи строго определенного размера.

Как всякая другая сеть, невод навязан на две веревки — называемые (на Волге) подборами. Верхняя подбора несет на себе поплавки, а нижняя — грузила — таши (тоже волжский термин).

Мы застали невод уже в начале работы. Пятной кол уже стоял воткнутым в землю. Это — тот кол, к которому прикрепляется одно крыло невода. Он все время остается на берегу; рабочий, управляющий им, называется пятчиком. И пятчик стоял тут же, продев кол под мышку правого плеча и навалившись на пятной кол всей тяжестью тела.

На середину реки выплывала большая лодка с аккуратно уложенным широкими складками неводом. Стоящие у обеих подбор рыбаки, не торопясь, плавно и в одно и то же время выкидывали в воду — один верхнюю, другой нижнюю подбору. Выметав приблизительно четвертую часть длины невода, лодка повернула к берегу, и наконец, гребцы и рыбаки высадились на него.

Верхняя подбора теперь лежала на воде правильным овалом, отчетливо выделяясь своими густо расположенными поплавками. Пятчик тем временем уже несколько раз перебегал со своим пятным колом по берегу вниз по течению реки; ведь невод, выметанный в воду, все время, конечно, сносится течением вниз по реке.

— Ловко перебегает, — заметил стоявший около меня ревизор. — Смотрите: прямо играючи! А работа не только не легкая, но и опасная.

— Почему? — спросил я.

— Подумайте, с каким напряжением тащит невод пятной кол. Пока он стоит в земле — ничего, но надо очень умеючи его из земли выдернуть и с ним перебежать: чуть-чуть неловкий поворот, пятной кол ударит по голове и хорошо, если не на смерть!

Но теперь пятчик уже кончил свою работу; он стоял, зажав пятной кол ногами, и курил «козью ножку».

Работа шла около противоположного пятному колу конца невода. Там выстроилась группа рыбаков. Все были одеты в бахилы; это особая одежда, сшитая целиком из кожи; она соединяет в себе и сапоги, и штаны, и куртку; последняя доходит до подмышек и на плечах поддерживается перемычками. В этом-то костюме рыбаки заходят глубоко в воду. На плече у каждого лямка, оканчивающаяся ремнем с небольшим, зашитым в него камнем на конце. Рыбаки входят в воду, подбирают со дна нижнюю подбору, захлестывают ее камнем лямки и, нагнувшись, направляются к берегу, таким образом подтягивая невод к берегам и суживая овал сети.

А на берегу в ожидании улова уже выстроились длинным рядом подводы, готовые увезти свежий улов на промысла для «разделки» (потрошения, соления и пр.).

Внутри овала верхней подборы там и сям всплескивались рыбы. Но там же действовали уже и люди.

Улов был колоссален. Еще далеко от берега была мотня, а уже охваченное неводом пространство кишело рыбами. Тогда в лодках, нос и корма которых были забраны деревом, а бока прорезаны длинными продольными щелями, в так называемых прорезях, рыбаки въезжали в захваченные неводом воды и навязанными на рукоятки ведрами, дно которых заменяла широкая проволочная сетка, вылавливали рыбу из невода и переносили ее в прорези. В прорезях же и доставляли ее к берегу, где и нагружали на подводы.

А невод мало-помалу все подтягивается и подтягивается. Кругом шум и плеск. Гудят голоса людей, возбужденных от удачного лова; грохочут по каменистому берегу телеги, отвозящие рыбу; плещут рыбаки своими решетчатыми ведрами, а больше всех плещет сазан (волжское название и разновидность карпа). Вот он замысловатым сальтомортале вскидывается внутри невода над поверхностью воды и звонко шлепается обратно в воду; вот выплеснулся из прорези на носовую палубу и выполняет какой-то бешеный танец настолько быстрого темпа, что рядом стоящий рыбак, всячески и тоже с неимоверной быстротой перебирая ногами, никак не может столкнуть рыбу обратно в прорезь.

— Сазан — рыба дошлая! — замечает один рыбак.

— Когда сазан на сковороде, тогда только и похвались, что поймал его! — прибавляет второй.

«Банки» — более мелкие места океанов. Они-то и служат областями наиболее развитого морского рыболовства.