Борис Гиленсон - Эрнест Хемингуэй

Само появление делегации все еще непризнаваемой России в Генуе Воспринимается Хемингуэем как результат перемен исторической значимости. В не столь отдаленном прошлом большевиков преследовали и травили. Максим Литвинов, о котором Хемингуэй пишет уважительно, был выслан в 1918 году из Англии Ллойдом Джорджем. А теперь он ведет с ним переговоры. Ныне «большевики, положив перед собой портфели, заявляют: «Россия сделает то, Россия сделает это». У них власть в России, у этих людей, которые четыре года назад не имели права ступить на ее землю».

Важны некоторые свежие факты, относящиеся к биографии Хемингуэя, о событиях, происходивших в те дни. Среди 700 корреспондентов, аккредитованных на конференции, немногим более десятка были выданы пропуска в отель «Империал», в штаб-квартиру русских в Генуе. Пропуск Хемингуэя имел 11-й порядковый номер и был одним из последних, выданных журналистам. Видимо, корреспонденции Хемингуэя из Генуи произвели самое благоприятное впечатление в редакции, которая летом 1922 года решила направить Хемингуэя на несколько недель в Советскую Россию: он уже называет себя «штатным корреспондентом «Торонто Стар» в России. Из письма к Гарриет Монро, поэтессе и редактору, следовало, что на Хемингуэя был уже выправлен заграничный паспорт и что еще в Генуе Литвинов обещал не чинить ему каких-либо препятствий. К сожалению, эта поездка по неизвестным причинам не состоялась. Можно лишь сожалеть, что Хемингуэю не довелось побывать в стране, где его творчество нашло столь благодарных читателей.

Находясь в Италии, Хемингуэй стал свидетелем того, как в стране обостряется классовая борьба и усиливается влияние фашистов. В июне 1922 года он берет интервью у Муссолини, который хвастается тем, что в рядах фашистов уже полмиллиона человек, что они — «политическая партия, организованная как военная, сила». В очерке, отправленном в Торонто, он пишет о Муссолини как о ловком демагоге, манипулирующем шовинистическими лозунгами итальянских фашистов. Чернорубашечников он характеризует как «разновидность куклукс-клановцев», избравших террор орудием политической борьбы. По мере развития событий в Италии, особенно после того, как осенью 1922 года в результате «похода на Рим» фашисты захватили власть, Хемингуэй с еще большей резкостью отзывается о чернорубашечниках. А ведь на Западе были серьёзные политики, которые недооценивали опасность фашистов и их вожака Муссолини, «сильного лидера». Их убаюкивала ловкая демагогия «дуче», они полагали, что он внес «успокоение» в нестабильную политическую жизнь страны, «заставил поезда ходить по расписанию».

Хемингуэй оказался гораздо дальновидней профессиональных аналитиков. Именно тогда, в начале 20-х годов, сформировался его стойкий и последовательный антифашизм.

Уже в январе 1923 года, присутствуя на конференции в Лозанне, Хемингуэй наблюдает там «нового» Муссолини, пришедшего к власти наглого, самоуверенного. «Муссолини — величайший шарлатан Европы, — пишет он в статье «Фашистский диктатор», после того как взял у него интервью. — Хотя бы он схватил меня и расстрелял завтра на рассвете, я все равно остался бы при своем мнении», — добавляет журналист. Перед ним был актерствующий политикан, разыгрывавший перед разными людьми, в зависимости от обстановки, то глубокомысленного мыслителя, то «национального героя», то диктатора. Ненависть Хемингуэя к фашизму усилилась после того, как в Италии в мае 1924 года был убит лидер социалистической партии Джакомо Маттеотти, что вызвало бурю протестов как в Италии, так и во всей Европе. Однако убийцы так и остались безнаказанными. Муссолини быстро расправлялся с остатками буржуазного парламентаризма.

Политическая реакция в любой форме вызывала в Хемингуэе протест. В статье «Французская политика» он с тревогой писал о крайне правых во Франции, возглавленных Леоном Доде, редактором роялистской газеты и лидером фашиствующих «королевских молодчиков».

Но не только политика увлекает в те месяцы молодого писателя. Во время пребывания в Италии он посетил Милан, где когда-то лежал в госпитале, и вновь пережил острые чувства, связанные с любовью к Агнес фон Куровски. Вместе с новым знакомым капитаном Чинком Дорман-Смитом, ветераном мировой войны, он путешествовал по Швейцарии, ловил форель в Ронском канале, поднимался на заснеженные вершины, наслаждался альпийскими пейзажами, катался на горных лыжах. Швейцарские впечатления отразились потом в ряде его новелл.

Затем журналистские дороги приводят его в Германию. На этот раз он совершает полет из Парижа на небольшом самолете до Страсбурга. Воздушные рейсы были тогда в новинку, и Хемингуэй очень точно и живо описал свои впечатления в специальном очерке, передав ощущения пассажира с предельной точностью. Хемингуэй пробыл в Германии, еще не оправившейся от военного поражения, около месяца. Всюду он наблюдал инфляцию, социальные конфликты, бедствия масс и бесстыдство международных спекулянтов, стремившихся извлечь максимальную прибыль из сложившейся тяжелой экономической ситуации.

В конце сентября 1922 года Хемингуэй, находившийся в Париже, получает новое задание — срочно отправиться в Константинополь для освещения греко-турецкого конфликта и сложной дипломатической игры, развернувшейся вокруг этого события. Это была вторая война, свидетелем которой стал Хемингуэй.

Ей предшествовали следующие события. Поражение Четверного союза во второй мировой войне привело к развалу Оттоманской империи, которую буквально растащили по частям союзники. Согласно Севрскому договору в августе 1920 года султан безоговорочно капитулировал перед западными державами и расписался под самоуничтожением своего государства. В ответ на это в Турции началось движение, возглавленное националистически и патриотически, настроенными военными, руководимыми выдающимся турецким лидером Мустафой Кемалем, позднее известным под именем Ататюрка. Султан был низложен. Несколько ранее, в 1919 году, разразилась война между Турцией и Грецией: союзники использовали греков, вторгшихся в Анатолию, как силу для сокрушения турецкого национально-освободительного движения.

В ходе войны греческие солдаты, воевавшие за чуждое им дело под руководством некомпетентных офицеров, стали терпеть поражение. Осенью 1922 года, когда Хемингуэй прибыл в Константинополь, «шумный, жаркий, холмистый, грязный и прекрасный город», наводненный «слухами и людьми в мундирах», греки отступали по всему фронту и готовились закрепиться во Фракии. Там должно было произойти решающее сражение. Хемингуэй собирался о нем писать, но в этот момент в Афинах произошел государственный переворот. Король Георг, проводивший антинародную, предательскую политику, что привело к проигрышу войны, был свергнут, после чего сразу же начались мирные переговоры в маленьком городке Мудании на берегу Мраморного моря. Все эти напряженные дни Хемингуэй провел в городе, в котором царило тревожное настроение; часть христианского населения, боясь репрессий победителей, спешила эвакуироваться. Журналист жил в полупустой грязной гостинице, страдая от приступов малярии.