Ирина Галинская - Культурология. Дайджест №1 / 2015

Причины, способствовавшие сохранению древнеегипетского канонического типа, указывал Гесс, лежат вне области исследования истории искусства. Он действительно развивается в течение тысячелетий; «среди его представителей мы находим впоследствии вполне развитые художественные произведения, имеем и полный профиль и правильную передачу ракурса в три четверти, взятого спереди и со спины, одним словом, имеем дело уже с современным пониманием человеческой фигуры. Поэтому причину сохранения канонического рисунка приходится искать в другой области, влиявшей на всю египетскую жизнь, в области религиозных и магических представлений. Тип этот не был создан религией, но был ею закреплен на известной точке своего развития, <���…> на всем протяжении развития египетского рисунка сохраняет в чистоте свою форму, был признан священным <���…>. Отмечу еще одну характерную деталь в рисунке, а именно трактовку глаза, который на всем протяжении развития египетского рисунка сохраняет в чистоте форму en face. Обращая внимание на то, что как изображение глаза, так и каноническая человеческая фигура, входят в состав египетских иероглифов, мне хотелось бы указать на соответствующую связь между ними» 54 54 Гесс Ф.Ф. Указ. соч. – С. 90, 91. Это наблюдение Ф. Гесса согласуется с выводом исследователя египетских рельефов проф. В.К. Мальмберга. Он заявлял: «…нужно говорить не о неумении изображения египтянами человека на плоскости, а о стремлении выразить три измерения посредством двух наиболее характерных: профильное изображение комбинируется с развернутыми плечами и поставленным en face глазом». – Мальмберг В.К. Старый предрассудок. К вопросу об изображении человеческой фигуры в египетском рельефе. – М.: Музей изящных искусств им. Императора Александра III, 1915. – С. 16. .

Вопрос о религиозных причинах сохранения древнеегипетского канона побуждает нас обратиться к давней статье русского археолога В.В. Баллода «Реализм и идеализация в египетском искусстве как результат представлений о потустороннем бытии».

Он обратил внимание на «меткое замечание» французского знатока Древнего Египта Г. Масперо, что художники, начиная со времени тинисских династий, т.е. с древнейших времен египетской цивилизации, и вплоть до владычества Птолемеев создавали наряду с «юношескими типами, исполненными прелести», «старческие типы», с лицом, изрытым морщинами. Так, по мнению Баллода, в египетском искусстве определенно и ясно вырисовываются два направления 55 55 Баллод В.В. Реализм и идеализация в египетском искусстве как результат представлений о потустороннем бытии // Сборник в честь профессора В.К. Мальмберга. – М.: Моск. Археолог. ин-т, 1917. – С. 60. , которые немецкий египтолог В. Шпигельберг, характеризуя искусство саисской династии, назвал «идеалистическим» и «реалистическим» 56 56 См.: Spiegelberg W . v. Geschichte der ägyptischen Kunst. – Leipzig: Buchhandung, 1903. – S. 8; Баллод Ф.В. Указ. соч. – С. 60. . Египетский рельеф, замечает Баллод, рисует человека «совершенно аналогично: то видим много условностей (условную осанку, развернутые плечи при профильном изображении головы, туловища, ног, то эти и другие подобные условности вовсе отсутствуют, и на стенах мастаб живут и движутся люди и животные, характерные черты которых схвачены поразительно удачно и переданы с редким (натуралистическим. – А.А. ) умением». Баллод, комментируя изображения в гробницах и ссылаясь на книгу немецкого египтолога А. Эрмана 57 57 Erman A. v. Die ägyptische Religion. – Berlin; Leipzig: Reimer, 1909. – S. 130. – Баллод Ф.В . Указ. соч. – С. 64. , отмечает, что уже к концу Древнего царства покойные становятся «новыми Осирисами», подобно фараонам, которые минуют черту посюсторонней жизни. Это «…первые шаги демократизации заупокойных представителей» 58 58 Тураев Б.А. История Древнего Востока: Курс, читанный в СПб. университете в 1910–1911 гг. – СПб.: Безобразов и Кº, 1911. – Ч. I–2. – С. 185–186. . Но если на всякого египтянина распространяются теперь те блага, которые ранее были уделом только фараона, то, следовательно, изображение любого усопшего должно выражать то же достоинство, дышать той же красотой, какой отличались тинисские изображения царей и богов 59 59 Баллод В.Ф. Реализм и идеализация в египетском искусстве как результат представлений о потустороннем бытии // Сборник в честь профессора В.К. Мальмберга. – М.: Моск. Археолог. ин-т, 1917. – С. 65. .

Вместе с тем сохранялась необходимость, чтобы «ка» узнавало изображение своей телесной оболочки, а значит, чтобы изображение последней трактовалось вполне натуралистично. «Такое требование, – пишет Баллод, – вполне определенно вытекает из представлений о загробном бытии и о способности “ка” вновь одушевить раз покинутое тело или же его статую, а вообще существовать, пока существует тело или заменяющая его статуя» 60 60 Там же. Подробно о «ка» см.: Большаков А.О . Представления о двойнике в Египте Старого царства // Вестник древней истории. – М., 1987. – № 2. – С. 3–36. .

Ведь «ка», по верованиям египтян (Баллод ссылается на монографию Ф. Биссинга 61 61 Bissing Fr.W. von. Kultur des alten Ägyptens. – Leipzig: Quelle & Meyer, 1913. – S. 4; Баллод Ф.В. Указ. соч. – С. 65. ), не существовало до рождения ребенка; оно создается и растет вместе с ребенком и вместе с ним видоизменяет свой наружный облик. И если «ка» продолжает жить, разъединенное с телом, после смерти последнего, – то, разумеется, сохраняет тот облик, который характерен для человека в последние дни жизни и который столь тщательно стремились сохранить египтяне, бальзамируя своих покойников. А если погибнет мумия и «ка» в статуе не узнает своего портрета, то… сочтены дни и самого «ка» 62 62 Там же. .

Именно эти обстоятельства, по мнению Баллода, благоприятствовали существованию в Египте двух стилей, заставляли египтян ставить в гробницы две разнохарактерные статуи.

«Слуги и животные, – отмечает автор статьи, – разумеется, должны были быть трактованы вполне натуралистически, ибо их изображениям суждено было не только украшать стены мастаб, но, – что важнее, – служить прихотям, благополучию и потребностям своего господина» 63 63 Баллод В.Ф. Указ соч. – С. 66. .

Статья В.Ф. Баллода убедительно доказывает связь изобразительной стратегии древних египтян с заупокойными культами, ритуалами и вообще с религиозными представлениями. Таким образом, предположение Ф.Ф. Гесса о связи древнеегипетского канона с религиозными верованиями получает веское подтверждение. Оно косвенно тоже связано с ролью бога Осириса в заупокойном культе. В свое время М.Э. Матье отмечала, что облик этого божества остается «до сих пор не вскрытым и не проанализированным…» 64 64 Матье М.Э . Древнеегипетские мифы. [Исследование и пер. текстов с комм.] – М.; Л.: АН СССР, 1956. – С. 52. Ключ к его пониманию, считает петербургский египтолог А.О. Большаков, дает имя божества, которое до сих пор еще вызывает споры. Его идеографическое или пиктографическое написание встречается в Текстах пирамид. Буквальное прочтение этого имени предстает как состоящее из пиктограмм – Js.t.-jr.t, «Место глаза» 65 65 Большаков А.О. Указ соч. – С. 103. .