С. Таглин - Общая и прикладная этнопсихология

Материалы этой экспедиции были опубликованы только через 40 лет [16]. Начавшиеся в начале 1930-х гг. гонения на некоторые отрасли науки затронули и этнопсихологию, прервав естественный ход ее развития в СССР на несколько десятилетий. Процессу искусственного торможения науки не смогли помешать даже покаянные публикации в научной прессе того времени, пронизанные подчеркнуто классово-партийной фразеологией. Ярким примером подобных работ может служить статья «Вопросы конструирования национального теста» [1]. Она начиналась декларативным заявлением, хорошо отражающим дух того времени, согласно которому «тест должен быть социалистическим, пролетарски-классовым по содержанию и национальным по форме». Статья призывает к беспощадной борьбе с проявлениями левого и правого уклонов при формировании тестов. Авторы тщательно и планомерно разбирают примеры ошибок подобного рода, выступая с критикой как чужих, так и своих прошлых работ.

Даже такие публикации не в состоянии были, тем не менее, остановить изгнание этнопсихологии с научной арены. Она была надолго записана в разряд «буржуазных наук» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Показательно, что даже в Энциклопедическом словаре 1964 г. издания дается определение этнической психологии как «одной из ветвей буржуазной психологии».

Таким образом, естественное развитие этнопсихологии в царской России и в первые годы советской власти связано с попытками определения ее статуса, предмета, методов, понятийного аппарата, привлечением профессиональных психологов к этнопсихологической проблематике и проведением первых полевых эмпирических исследований. Сложная общественно-политическая ситуация 1930-х гг., когда был провозглашен новый идеологический лозунг о «новой исторической общности – советском народе», следствием которого не могло быть поощрение исследований и внимательного рассмотрения этнически пестрой картины населения СССР, а также некоторые иные как объективные, так и субъективные факторы не благоприятствовали распространению этнопсихологических исследований. Этнопсихология была провозглашена «буржуазной наукой», работы были свернуты, и сами воспоминания о них казались крамольными.

Возрождение этнопсихологии. Возврат к этнопсихологической проблематике связан в нашей стране с появлением после войны работ Д. Лихачева и В. Мавродина, посвященных национальному сознанию, с выступлениями Б. Поршнева и А. Прангишвили в 1964 г. на 7-м Международном конгрессе этнографов и антропологов, а также с дискуссией, посвященной проблемам нации, развернувшейся в 1966–1967 гг. на страницах журнала «Вопросы истории». Среди многого в дискуссии был затронут следующий вопрос: является ли психический склад этноопределяющим фактором. В процессе его обсуждения большинство исследователей согласились с тем, что этническая психология, несмотря на неоднозначные трактовки этого понятия, является онтологической реальностью, подлежащей тщательному изучению. Тем самым формально было снято табу с этнопсихологических исследований, однако неразработанность методического и категориального аппарата, отсутствие подготовленных специалистов и некоторые другие факторы обусловили крайне медленные темпы возрождения этнопсихологии. Тем не менее, в 1970-х гг. начали появляться отдельные теоретические и экспериментальные работы по данной тематике.

Теоретические работы (например, Н. Джандильдина [9], С.И. Королева [11] и др.) были посвящены преимущественно разбору и критике зарубежных концепций, а также дискуссиям о категориальном аппарате этнопсихологии. Экспериментальных исследований было немного. Условно их можно разделить на три группы. К первой группе относятся труды, являющиеся составной частью различных социологических исследований, в которых преимущественно рассматривались социально-психологические проблемы этнопсихологии. В качестве примера можно привести исследования, выполненные под руководством Л.М. Дробижевой и Г.В. Старовойтовой. Вторая группа работ была связана с этнопсихолингвистической тематикой. Примером служат исследования национально-культурной специфики вербального и невербального поведения, проводившиеся в те годы сотрудниками Института языкознания АН СССР [20]. К третьей группе относятся исследования культурной специфики познавательных процессов. Наиболее интересными в данном направлении является изучение вербального мышления, проводившееся П. Тульвисте и Т. Тульвисте [25] в русле идей, заложенных культурно-исторической школой Выготского.

Новый импульс развитию в СССР этнопсихологии дала дискуссия, состоявшаяся в июле 1982 г. в Институте этнографии АН СССР. Она была инициирована редакцией журнала «Советская этнография» и посвящалась непосредственно данной науке. Представители различных отраслей знания, интересующиеся подобной проблематикой, подвели итоги предшествующего развития этнопсихологии, обсудили препятствия, стоящие на пути ее возрождения, определили свое понимание ее предмета, методов и основных задач.

Дискуссионным оказался вопрос о дисциплинарной принадлежности этнической психологии. Одни исследователи (С.А. Арутюнов, А.М. Решетов) высказались за то, чтобы считать этническую психологию разделом этнографии. Л.М. Дробижева подчеркнула необходимость союза этнопсихологов, прежде всего, с социальными психологами. Г.В. Старовойтова выступила за то, чтобы этнопсихология была разделом, пусть специфическим, имеющим социально-психологические проекции, но, тем не менее, разделом общей психологии. Оригинальное решение предложил А.А. Леонтьев. Разделив область, подлежащую изучению, на две достаточно независимые зоны, он вычленил, соответственно, из этнической психологии два раздела, т. е. две самостоятельные дисциплины – национальную психологию и этнопсихологию (каждая из которых должна разрабатывать свою тематику). Леонтьев отнес их к разным отраслям психологии: национальную психологию – к социальной, а этнопсихологию – к общей. При этом вопрос о воссоздании целостной науки может, с его точки зрения, быть поставлен лишь после того, как будут объединены общая и социальная психология.

При обсуждении трудностей, вставших на пути развития этнопсихологии, а, следовательно, и мер по их преодолению, были высказаны также различные точки зрения. Так, согласно В.И. Козлову, причины неудовлетворительного развития этнопсихологии заключаются в ошибочном направлении исследований. Их задачей необходимо признать не изучение психического склада или национального характера, само содержание которых достаточно неопределенно и, более того, само существование которых остается под вопросом, а надо изучать «отдельные стороны психики у людей, образующих этносы». В свою очередь, А.А. Леонтьев высказал мнение, что многие сложности в развитии этнопсихологии связаны с употреблением вместо понятий, действительно наполненных конкретно-научным содержанием, понятий чисто декларативных, метафорических, т. е. выражений типа «национальные потребности».