Надежда Тарусина - Гендер: нейтрализация и позитивная дискриминация

Некоторые авторы, на наш взгляд, явно либо упрощают, либо «искривляют» проблему. Так, например, В. С. Нерсесянц отмечает, что современная российская юридическая практика предполагает не менее четырех существенно автономных статуснофункциональных правовых групп: одной условно всеобщей, двух особенных и одной единичной; первая состоит из всех физических лиц, первая особенная представлена лицами-инвалидами, обладающим относительно низким абстрактным правовым ресурсом, вторая особенная – юридическими лицами, обладающими более высоким правовым ресурсом (по сравнению с физическими лицами), единичная состоит из «особых» юридических лиц – олигархов. Отношения внутри групп, продолжает автор, являются, по общему правилу, «формально-равными», между группами – «формально-неравными» 29 29 Нерсесян В. С. Правовой принцип формальной справедливости (регулирование формально-правовых отношений // Государство и право. 2012. № 4. С.103. .

Полагаем, что с помощью такого подхода происходит смешение «льва с яичницей» и «трепетной лани» сами знаете с кем. Вопервых, не вполне ясно, что понимает автор под современной юридической практикой: всё законодательство, правореализацию, правоприменение и т. д. или только часть «всего»? Однако и в том и в другом случае (особенно во втором варианте) выраженных и смешанных групп (например, лиц со «связями») явно на порядок больше. Во-вторых, правовые ресурсы физических (включая лиц с ограниченными возможностями) и юридических лиц не могут сравниться при помощи шкалы «более низкий – более высокий». Они просто качественно различны: в такой ситуации количественные характеристики не имеют смысла. Что касается «олигархов», то их правовой ресурс воистину специфичен, однако в контексте узко трактуемой юридической практики. Однако, кроме них, есть и другие «тимуры с командами»: например, команда Президента, группа суперзвезд шоу-бизнеса (до сих пор работающая с «черным налом» и весьма приблизительно уплачивающая налоги), группа творческих деятелей (Н. С. Михалков и К), обладающая «правовым ресурсом», в чем-то сопоставимым с «олигархами» и т. д. и т. п. Наконец, «правовй ресурс» лиц с ограниченными возможностями также нельзя оценивать в показателях «высокий – низкий», ибо в нем присутствуют весьма специфические компоненты, включая и такие, уже совершенно особенные, как, например, право участвовать в параолимпийском движении (известно, что именно россияне здесь потрясающе сильны).

Для обеспечения деятельности тех субъектов права, которые призваны выполнять некие особые функции (депутатов, госслужащих разного типа, судей, работников особо вредных производств и т. д.) предусматриваются и особые элементы правового статуса (депутатский иммунитет, жилищные льготы, повышенная пенсия, специальный пенсионный возраст и т. п.). Для граждан, обладающих определенными личностными «спецификациями» (беременная женщина, пенсионер, инвалид, ребенок-сирота и т. д.), устанавливаются льготы по данному основанию (декретный отпуск, льготы по оплате услуг ЖКХ и проезду на транспорте, пособия, преимущества при поступлении в ВУЗ и т. п.).

«Льгота, – пишет А. В. Малько, – это правомерное облегчение положения субъекта, позволяющее ему полнее удовлетворять свои интересы и выражающееся как в предоставлении дополнительных, особых прав (преимуществ), так и в освобождении от обязанностей» 30 30 Малько А. В. Льготная поощрительная правовая политика. СПб., 2004. С. 64. .

Так как равенство должно быть имманентно присуще современному праву (в самых различных контекстах его содержания), при нормативных отступлениях от него законодателю следует действовать предельно осторожно, вводя только безусловно необходимые ограничения и льготы. Они должны соответствовать поставленной конкретной цели, а не появляться как следствия конформизма («так сложилось исторически», «принято в цивилизованных странах» и т. п.) или необоснованного лоббизма. Льготы должны коррелироваться с ограничениями (например, перечень привилегий для госслужащих – с их ограничениями в частной жизни; льготы для армии, милиции, таможни и др. – с экстремальными условиями работы): в таких случаях нужно руководствоваться принципом римского права – qui sentit commodum senture debet et onus (тот, кто приобретает преимущество, должен принять на себя и обязанность) 31 31 См.: Козюк М. Н. Указ. соч. С. 21–22. .

В условиях развития мировой цивилизации в целом, что, естественно, составляет базисную константу проблемности нашего жития и дискуссионности его научного осмысления, все эти характеристики нуждаются в постоянном внимании. Однако развитие, усиленное реформированием политической системы и гражданского общества, в нашем случае – российского, соответственно вносит (или должно вносить) существенные коррективы в систему взаимодействия с политикой, моралью и законодательством явлений равенства и справедливости, построенных с учетом национальных, возрастных, имущественных и гендерных аспектов.

Поскольку разорвать это взаимодействие можно только формально, мы, осуществляя эту формализацию, не смогли и не сможем уйти от некоторой аналитики и иных факторов, кроме гендерного.

Совершенно очевидно, что гендер не есть только женский вопрос. Этим понятием обозначается совокупность социальных норм поведения людей в зависимости от пола. Как отмечает Н. Л. Пушкарева, в западной науке нет единства взглядов по вопросу о том, считать ли гендер «мыслительным конструктом», то есть просто научной дефиницией, определяющей социальнокультурные функции пола и различающей их от функций билогических, или же «конструктом социальным». В последнем случае предполагается, по меньшей мере, четыре группы характеристик: биологический пол, полоролевые стереотипы, полоролевые нормы и полоролевая идентичность. Соответственно используются понятия «гендерного дисплея» или «гендерной системы» (как менее «заумного»), под которыми подразумеваются «идеи, институты, поведение, формальные и неформальные правила и другие социальные взаимодействия, предписываемые в соответствии с полом» 32 32 Пушкарева Н. Л. Гендерные исследования: рождение, становление, методы и перспективы // Вопросы истории. 1998. № 6. С. 79. . При этом в российской социологической науке признак пола – в отличие от западной, где акцент традиционно делается на биологических, психологических и культурологических различиях полов, – «изначально социален, так как личность, независимо от ее пола, рождается и развивается (если, конечно, это не «маугли») в социуме, в многообразной системе социальных связей и отношений» 33 33 Подробнее об этом см., например: Силласте Г. Г. Гендерная социология: состояние, противоречия, перспективы // СоцИс. 2004. № 9. С. 78. .