Зоя Гражданская - От Шекспира до Шоу: Английские писатели XVI—XX вв.

В романе много великолепных сатирических образов, среди которых особенно запоминаются старый скупец баронет Кроули, несколько напоминающий гоголевского Плюшкина (здесь, возможно, какое-то влияние Гоголя: Теккерей был знаком с его творчеством); его тетушка, престарелая мисс Кроули, наследства которой ожидает все громадное семейство; жестокий и властный коммерсант Осборн, преклоняющийся перед деньгами и во всем подражающий знати.

Этому миру стяжателей, деспотов, карьеристов противопоставлены три-четыре положительных фигуры: Эмилия Седли, майор Доббин, добрая и отзывчивая леди Джейн Кроули, старая ирландка Пегги О'Дауд.

Эмилия Седли — милое, кроткое существо с необычайно печальной судьбой. Ее отец разорен, и, воспитанная в роскоши, она проводит жизнь на грани нищеты, преданно ухаживая за своими больными старыми родителями. Ее муж убит через несколько месяцев после свадьбы в бою под Ватерлоо. Она обожает сына, родившегося уже после смерти отца, но вынуждена расстаться с ним, отдать его на воспитание деду: у нее нет денег, чтобы дать мальчику образование. Пятнадцать лет она хранит верность погибшему Джорджу, которого считает не только героем, но и идеалом человека. Только под влиянием Бекки, разочаровавшись в нем, она выходит замуж за Доббина, преданно любившего ее всю жизнь.

Вопрос о том, можно ли считать Эмилию положительной героиней романа, спорен. Дело в том, что Теккерей не скупится на иронические замечания по адресу Эмилии и этим ставит в тупик читателей. Но, если вдуматься, он передает таким образом мнение света об Эмилии, мнение досужих сплетников и сплетниц. Для них Эмилия — ограниченное, слабое, жалкое существо; Теккерей смотрит на нее иначе.

То, что Эмилия влюбилась в отроческие годы в красавца Джорджа Осборна (к тому же предназначенного ей в женихи) и не замечала некрасивого Доббина, не говорит об ее ограниченности. В дальнейшем она оценила преданность Доббина, привыкла дружески думать о нем, дружба понемногу переросла в любовь. Характерно, что, когда Бекки открыла ей глаза на ее покойного мужа и посоветовала вызвать Доббина письмом, оказалось, что письмо уже отослано: Эмилия уже решилась изменить свою судьбу. Хохот и пение Бекки, узнавшей об этом, разносится по всему дому.

Но… Теккерей не собирается создавать ангелов, которых охотно создавал Диккенс. Он отлично знает, что бесконечно сложен человек. Выясняется, что нежная, кроткая Эмилия не свободна от эгоизма и тщеславия: ей доставляет удовольствие поклонение Доббина и возможность его помучить. «И самому слабому человеку хочется над кем-нибудь властвовать», — пишет Теккерей.

Только майор Доббин остается рыцарем без страха и упрёка, человеком истинного благородства на протяжении всего романа.

Наградив своих добродетельных героев несколько запоздалым счастьем, Теккерей не собирается карать порок в лице Бекки. Он отлично понимает, что Бекки — плоть от плоти буржуазно-аристократического мира — должна найти в нем теплое местечко. Поскитавшись долгое время по притонам и меблированным комнатам всего континента, дойдя до крайней степени нищеты и падения, она под конец жизни становится неофициальной супругой того же толстяка Джоза, а после его смерти — богатой женщиной. Она занимается благотворительностью и часто посещает церковь.

Для Теккерея характерно частое обращение к читателю, стремление в какой-то мере разрушить читательскую иллюзию (к чему никогда не стремился Диккенс). Он задает читателю вопросы, осведомляется, например, как бы читатель или читательница поступили на месте героини, у которой нет ни маменьки, ни тетушки, чтобы устраивать ее личное счастье. Кончая один из своих романов («Ньюкомы»), Теккерей сообщает, что у героя и героини было столько детей, сколько угодно будет читателю. Поскольку героине романа в этот момент не меньше 40 лет (позднее счастье — частый сюжетный прием Теккерея), это замечание выглядит несколько комичным. Подобные выходки всегда привлекают Теккерея, этого «кукольника» и «клоуна», каким он любил себя изображать.

У. Теккерей — признанный мастер романа XIX века — по праву занял место в истории литературы рядом с Ч. Диккенсом. Роман «Ярмарка тщеславия» и до сих пор имеет восторженных читателей в разных странах.

Говоря о «блестящей плеяде» английских романистов, Маркс назвал также двух женщин-писательниц: Шарлотту Бронтеи Элизабет Гаскелл.

Было три сестры Бронте — Шарлотта, Эмилия и Анна, — и все три были писательницами. Наибольшей славы достигла старшая, Шарлотта.

Их отец, священник Патрик Бронте, ирландец, был смолоду простым ткачом. Но он обладал редкими способностями и трудолюбием, мечтал учиться. Для простого человека, решившего овладеть знаниями, в Британии того времени был один путь — стать священником. Патрик Бронте изучил богословие, женился, получил маленький приход на севере Англии, возле промышленного города Лидса. Там и родились его шесть детей — пять дочерей и сын. Шарлотта была третьей, она родилась в 1816 году.

После рождения младшей, Анны, умерла мать. Детишки остались на попечении тетки и старой служанки. Соседи не могли без слез смотреть, как они гуляют по окрестным вересковым полям, держась попарно, все шестеро, под присмотром старшей, десятилетней. Семья была бедна, но Патрик Бронте не принимал ни от кого помощи. Дело доходило до курьезов. Видя, что у детей нет крепкой обуви, богатые соседи купили им башмаки. Увидев перед камином шесть пар новых башмачков, Патрик Бронте бросил их в огонь. Фанатичный и суровый, он не хотел попасть в зависимость к кому-либо, принимать подарки, похожие на милостыню.

Пасторский дом стоял на кладбище, окруженный тесными рядами надгробий, и сам походил, по выражению Шарлотты Бронте, на большое надгробие с окнами. В такой угрюмой обстановке проходило детство писательниц, прошла вся их жизнь.

Когда Шарлотте было восемь лет, Патрик Бронте отдал четырех старших девочек в только что открывшуюся школу в местечке Кован-Бридж. Это была школа для девочек-сирот из семей священников, в ней готовили гувернанток. Но там были ужасные условия: в помещениях грязь и холод, недоедание, жестокое обращение воспитательниц. Воскресенье отличалось от будней тем, что в этот день не было даже жалкого обеда. Девочек вели за несколько километров в церковь, там они простаивали длиннейшую службу, во время которой многие падали в обморок от истощения или засыпали на полу. Потом они возвращались домой и получали вместо обеда по бутерброду с джемом. Спали девочки по четверо на одной кровати, а постельное белье менялось раз в месяц. Многие ученицы страдали туберкулезом.

Когда вспыхнула эпидемия тифа, заболело сразу 45 девочек, и половина из них скончалась. Начался судебный процесс над виновными в гибели детей — один из тех «йоркширских процессов», которые в 20-е и 30-е годы вскрыли ужасную картину обращения с детьми в школах для бедняков. Но в этом было мало утешения для родителей, потерявших детей. Патрик Бронте приехал, чтобы похоронить двух старших, Марию и Элизабет (необыкновенно способных, одаренных девочек), и забрать домой больных Шарлотту и Эмилию. Больше он не повторял опыт бесплатного обучения своих дочерей: Шарлотта училась потом в очень хорошем платном пансионе. Страшные воспоминания о школе Кован-Бридж остались навсегда: писательница рассказала о ней в своем лучшем романе «Джен Эйр».