И. Уварова - Глина, вода и огонь

Ленты, выбегающие изо рта, могли обозначать речь, черточки на ленте могли иметь значение слов: чудовище что-то говорило. А вокруг него были нарисованы желтые и фиолетовые плоды и овощи.

И вот еще что удивительно: сороконожки всегда водились на южном побережье Перу, а вот кошек не было, зато встречались ближайшие родственники кошек — ягуары, самые крупные хищники континента [56]. И тем не менее чудовище сбивало с толку..

Чтобы уразуметь смысл непонятного рисунка, который нарисовал древний человек, остается только одно: разузнать как можно больше про автора рисунка.

Археологи принялись за дело. Они выяснили, что соседями были воинственное племя паракасцев [57], кровожадные Моги и могучее государство Тпахуанако. Все они вечно были заняты тем, чтобы захватить чужие земли и поработить другие племена. Любили драгоценные украшения, были хорошими ювелирами, строили города и неприступные крепости, возводили храмы своим богам и дворцы своим вождям, которых хоронили с большими почестями.

О насках же один зарубежный исследователь писал: «Казалось, их не соблазняла идея мировой славы и они довольствовались той частью земли, которую природа дала им для искусства и земледелия».

Наски жили в простых жилищах, выстроенных из треугольных кирпичей. Кирпичи обжигали в очень простых земляных печах, из грубой глины.

Покойников хоронили, усадив в большие цилиндрические глиняные урны, расписанные рисунками.

Отражая нападения врагов, наски всегда были настороже, и мужчины никогда не расставались с пращой.

Соорудив из пращи шапочку, они надевали ее на голову.

Возделывали землю, занимались гончарством, красили хлопчатую пряжу для тканей. Еще для пряжи шла шерсть длиннорунной домашней латы-альпаки. Из крашеных нитей наски ткали плотные куски ткани с яркими рисунками, похожие на ковры. Эти целые куски составляли их одежду.

Наски были хорошими ткачами, прекрасными горшечниками, но неопытны в ювелирном деле, их изделия из золота были грубы и примитивны.

Могло показаться, что насков более всего на свете интересуют две вещи: гончарство и земледелие. Занятия эти были между собою связаны. Сейчас расскажу как.

Земля наскам досталась очень плохая. Отовсюду наступала горячая пустыня, борьба за землю отнимала все силы. Чтобы на этой бесплодной земле проросло зерно, нужно было в каждую ямку для зерна класть рыбьи головы. Так наски вводили в землю фосфорные удобрения. Но они, наверное, думали: эти рыбьи головы — не такая уж и плохая еда для духа — покровителя зерна. Пусть он поест, станет добр и сделает так, чтобы зерно пустило побег.

Земледелие насков было подвигом [58]. Подвиг заслуживает того, чтобы о нем рассказали.

Наски рассказали. Это и были их рисунки. Они не рисовали людей, занятых посевом и жатвой. Они рисовали тех, от кого зависел и посев, и жатва, и жизнь зерна, и жизнь племени: они рисовали грозных демонов. Один из них был кот-сороконожка с маленькой маской на морде и другие, подобные драконам и спрутам. Такие же маски из золота находили археологи на губах умерших. Значит, кот-сороконожка имел прямое отношение к царству мертвых. А царство мертвых, по верованиям многих племен, находилось под землей, в подземном мире. Туда, во владения демонов, отправляли зерна, погружая их в землю, и от них зависела жизнь зерна, а значит, и всего племени. Демон с красной кошачьей головой правил не только подземным миром, но и всеми насками, живущими на земле, еще не ушедшими под землю, к предкам.

Самих себя наски изображали удивительно равнодушно, как бы между прочим, врисовывая свои скуластые, мужественные лица среди плодов, раковин и рыб, как часть Великого Орнамента, в виде которого представлялся им мир, окружавший их и находившийся во власти всесильных демонов.

И если судьба приносила наскам рыбу, съедобные раковины и растительную пищу, наски, очевидно, не очень ценили огромный труд, ушедший на их добычу. Они относили свои победы за счет того, что сумели договориться с демонами пустыни и подземелья. Может быть, они добивались своего путем мирных переговоров с демонами. А может быть, воевали с ними.

Во всяком случае, в рисунках их чувствуется страстная напряженность, по которой можно судить, что они дрались с мертвым бесплодием пустыни с отчаянием бесстрашных воинов. Они обращались к рыжим камням пустыни с мольбой и угрозой. Мольбу и угрозу рисовали они на своих кувшинах.

Сохранился горшок, которому наски вылепили женскую голову, и кувшин стал похож на фигуру женщины, ожидающей ребенка.

У женщины большие глаза и горбатый нос, бледное лицо печально, чёрные гладкие волосы спадают на грудь и на спину, руки сложены на животе, на пальцы надеты белые острые наперстки. А на другой стороне горшка нарисована голова страшного демона с красными копьями, торчащими из кудрявых волос. Женщина должна молить демона о том, чтобы у нее родился ребенок. От демона подземелья зависит рождение и смерть всего, что есть на земле.

Может быть, кувшин разрисовывал гончар-художник, лепивший его без круга, способом жгута.

А может быть, женщины, ждущие рождения детей, должны были лепить и разрисовывать такой кувшин в подарок демонам.

От того, будут ли дожди и влага, поящая землю, от того, прорастет ли зерно, от того, родит ли земля урожай, от того, будет ли зерно и другая растительная пища, зависела жизнь человека. Пищу клали в горшок. Еда становилась значительной и священной, еда обозначала жизнь на земле. Горшок вмещал еду, и оттого тоже становился значительным и священным, и все понятия о жизни, о небе, посылающем дождь, о земле, скрывающей в недрах непроросшие зерна, — все это было священно и связано с глиняным сосудом.

Наски были замечательными художниками. Краски на их керамике очень красивы и цвета густы, хотя никто не назвал бы их росписи пестрыми. Любили они пурпурную, фиолетовую, красную, желтую и черную краски, а также и другие и знали тринадцать различных оттенков [59]. Наски не пользовались глазурями, красители у них были ангобы. В тех местах, где они жили, глина попадалась разного цвета. Они толкли ссохшиеся глиняные комья, разводили водой, раскрашивали этой болтушкой свои точные рисунки и отправляли в земляные печи.