И. Уварова - Глина, вода и огонь

Некоторые горшки сделаны в виде человеческих голов. Можно предположить, что это портреты кого-нибудь из племени насков.

Один такой горшок нарисован в самом начале этого рассказа. Лицо сурово и трагично, глаза смотрят в прорези черной маски, и губы плотно сжаты. На нем красная шапка, а поверх шапки намотана праща.

Может, это изображение трофейной головы, а может, портрет воина. Но может быть, просто любой наска, будь он художником, или жрецом, или просто земледельцем, всегда ходил при праще, чтобы в любую минуту отразить нападение коварного врага, ибо жили они в тревожное и опасное время.

Может быть, кто-то из племени, кто имел право посещать заветные места, приходил под вечер в эту пустыню, чтобы справить какой-то важный обряд — например, определить время сева или жатвы… [63]Он приходил, захватив с собой горшок, в котором могли лежать дары для демонов, и сидел в тишине пустыни, разговаривая со звездным небом и от звезд получая знания, столь нужные для его племени.

…Тихо спали нарисованные змеи, ящерицы и спруты. На кувшине, который житель деревни принес с собой, были такие же рисунки. Может быть, он нечаянно разбил кувшин и, должно быть, огорчился. А может быть, и нет, может быть, они никогда не огорчались, эти наски.

И прошло очень много сотен лет…

А когда ученые пришли в пустыню, они нашли не только начертания на земле, но и разбитый горшок, будто он разлетелся вдребезги только вчера.

Они подняли с земли черепки, держали их в руках и думали, что, наверное, это страницы книги, которая написана таинственным человеком из племени насков, что здесь есть слова и мысли и, может быть, клич радости, а может быть, сигнал бедствия.

Но что они написали, что поведали людям или богам своими рисунками, этого пока никто не знает.

В семнадцатом веке в Европе происходили всевозможные войны. Гражданская война в Англии, русско-шведские войны и Тридцатилетняя война.

А между тем в Европе в то же время начиналась еще одна долгая война. Но о ней сейчас мало кто знает, потому что тут воевали не люди, а вещи.

Это была великая война между фаянсом и фарфором.

Хрупкие белые чашки и блюда с портретами королей, вазы с рослого солдата и позолоченные ангелы и собачки, розовые пудреницы, солонки и подсвечники вели войну по всем правилам, и в военные действия вовлекались государства, кардиналы и короли.

Это была двухсотлетняя война.

И рассказ о ней мы начнем с, казалось бы, пустякового события: в Нидерландах, в городе Делфте, в один прекрасный день разбилась ваза.

Однако, прежде чем начать рассказ об этой невероятной войне, нужно запомнить, в чем разница между фаянсом и фарфором.

Фаянс и фарфор — ближайшие родственники.

Фаянс и фарфор делают из белой глины со всякими примесями. После обжига в глиняном теле фаянсовых вещей остаются поры, пропускающие воду. Чтобы вода не проходила, фаянсовую вещь нужно обязательно покрыть глазурью.

А в фарфоровое тесто добавляют специальные примеси, которые, расплавившись в печи, заливают поры глины, как жидкое стекло. Фарфоровое тесто вообще похоже по составу на массу, из которой делают стекло. Потому фарфоровая посуда воду не пропускает и без всяких глазурей. И, значит, у фаянса стекловидная масса — снаружи, как кожа; а в фарфоре образуется внутри, в самом глиняном теле. Вот и вся разница. И из-за нее-то и разразилась война.

Мастер Кайзер, гончар из города Делфта, сидел у себя в мастерской, а перед ним стояли две большие одинаковые вазы.

Они были белые, как молоко. Они были округлые, как два яйца, которые снесла какая-то огромная заморская птица, каких нет в Нидерландах. Они блестели, как первый снег под солнцем. И на них были нарисованы синие диковинные цветы, и маленькие заморские птицы, и китайский дракон. И еще они были легкие.

Кроме того, вазы были абсолютно одинаковые, вазы-близнецы.

Мастер Кайзер смотрел на них не отрываясь и думал, что настал лучший день в его жизни.

Город Делфт думал то же самое, и горожане ни о чем другом не говорили — только о Кайзере.

Что Кайзер — самый великий мастер во всей Европе, потому что сумел сделать то, что никто не умел, хотя многие старались: он, мастер по фаянсу, сумел сделать настоящий фарфор и вазу из фарфора.

А в Делфте не было ни одного человека, который бы не знал, что за этим стоит. Фарфор, этот нежданный гость с Востока, появился в Европе давным-давно. Рыцари-крестоносцы, вернувшись из многолетних походов, из святых земель, привозили с собою золотое оружие, сверкающие перстни, ослепительную парчу, шелк и ковры. Но все эти сокровища померкли, не выдержав состязания в красоте с малыми белыми чашами, которые тоже привезли рыцари.

Чаши были легкие, звонкие, белоснежные, сквозь них проходил солнечный свет, и жители Европы, привыкшие к тяжелой глиняной посуде или к посуде серебряной, еще более тяжелой, признали чаши самым главным чудом среди всех чудес света. Европейцы просто помешались на фарфоре. Привезенный из дальних стран, фарфор стоил бешеных денег. За фарфоровую чашку платили столько золота, что оно не умещалось в этой чашке.

Капитаны и матросы, вернувшиеся из теплых восточных морей в холодные нидерландские гавани, привозили фарфор и рассказы о нем.

Нет, говорили они, фарфор делают не в Иерусалиме, откуда везли его рыцари. В Иерусалим он попал из Персии, а в Персию из Китая. Делают его в засекреченном китайском городе Цзиндзчжэне. Говорят, там горят триста обжиговых печей. Мастера не могут уйти из своего города под страхом смертной казни, потому что они должны сохранять секрет изготовления фарфора в глубочайшей тайне.

Говорили еще, что китайский фарфор делают из белой глины, которая называется каолин, а также добавляют в него какой-то горный порошок петунзию, или, как называют его теперь, фарфоровый камень [64].

И вот когда Ост-Индская компания [65]стала вывозить с Востока в Нидерланды множество ящиков, наполненных фарфором, мастера города Делфта потеряли покой, пытаясь понять, что это за таинственный порошок петунзия, который обращает глиняное тесто в звонкий и легкий фарфор.

И как можно нарисовать на фарфоре столь тонко и смело такие замечательные рисунки?

Рисунки они в конце концов научились делать на своем фаянсе. Не все, конечно. Хотя находились мастера, способные нарисовать цветок, и птицу, и дракона не хуже китайца.