Софья Хентова - Подвиг Тосканини

Наступает день состязания певцов. Пользуясь стихами Вальтера, первым выступает Бекмессер. Но от волнения он начинает заикаться, путает слова: вместо «О грезы сна» поет «О, где сосна». Вычурная мелодия звучит фальшиво. Все смеются над писарем.

Появляется Вальтер вместе с Гансом Саксом. Наконец—то пение юноши признается и вызывает восхищение. Вальтер — победитель состязания. Отец Евы благословляет ее брак с Вальтером. Хор славит доброту, честность и высокое искусство Ганса Сакса.

Обычно в Байрейте опера шла не больше двух—трех раз. Ведь зал вмещал почти две тысячи человек, а город был мал и приезжих становилось все меньше.

Когда Тосканини поставил «Мейстерзингеров», в Байрейт снова началось паломничество со всей Германии, из Франции, Бельгии, Голландии, Дании. Это было удивительно: в тревожное время, когда на улицах Берлина жгли костры из книг, Тосканини воспевал торжество справедливости. Воспевал в самой Германии, хотя взгляды его, ненависть к фашизму были известны. И так велика была сила Тосканини, его воля, смелость, что, как Муссолини в Италии, так теперь Гитлер в Германии не смел тронуть музыканта.

…Разными бывают формы протеста у людей.

По—разному воспринимали фашизм музыканты. Одни — их было меньшинство — согнулись, приспособились, боясь потерять родину, шли на сомнительные компромиссы.

Другие — их было большинство — покидали Германию, так поступил друг Тосканини Бруно Вальтер.

Иногда музыканты объявляли молчание, творческое молчание в знак протеста: в маленьком городке Праде на юге Франции замолчал великий испанский виолончелист Пабло Казальс.

Но музыканты находили и другие формы протеста, формы, связанные с активной музыкальной деятельностью. В Париже, придавленном в 1940 году фашистским сапогом, французская пианистка Маргарита Ланг вместе со скрипачом Жаком Тибо организовала национальный французский конкурс исполнителей с программой, состоявшей в основном из сочинений французских авторов. И это воспринималось как протест против фашистской тирании, как призыв к сопротивлению.

Тосканини не мыслил жизни вне работы. Он не считал всех немцев ответственными за фашизм. Не терял любви к замечательному немецкому искусству. Сатира «Нюрнбергских мейстерзингеров» воспринималась в его истолковании как сатира на фашизм. Вагнер должен был служить не изуверской идеологии фашизма, а светлым силам человечества. И это зависело не столько от самого факта исполнения музыки Вагнера Тосканини, сколько от того, как он ее истолковывал.

В!934 году фашисты убили главу правительства Австрии Дольфуса, стремившегося сохранить независимость своей страны и оградить ее от поползновений Гитлера.

Тосканини поехал в Вену, чтобы исполнить траурную музыку в память о Дольфусе. А потом возвратился в Байрейт, поставил там еще несколько опер Вагнера, снова и снова выдвигая героическое, мужественное начало в его музыке. Он трактовал оперы так, что люди воспринимали их призывом к стойкости. Играя произведения Вагнера, Тосканини показывал свою веру в народ Германии. «Вагнера нельзя отдавать фашистам», — говорил Тосканини.

Из Байрейта он переехал в Вену. Там еще находился его друг, выдающийся немецкий дирижер Бруно Вальтер. Впоследствии и он вынужден был бежать из страны. Вальтер пригласил Тосканини дирижировать спектаклями прославленной венской оперы.

Пожар второй мировой войны разгорался.

Тосканини обладал не только талантам музыканта, но и трезвым умом политического деятеля: мрачен был его взгляд на ближайшее будущее. Эти porci — свиньи, как называл он фашистов, душили народы Европы.

Где можно было работать?

Тосканини не любил музыкальной атмосферы Америки, отравленной наживой. Не любил Метрополитен—опера. Он решил на время отказаться от оперных постановок и принял приглашение руководить оркестром радио в Нью—Йорке. Распространение, перспективы радио вызывали живейший интерес старого дирижера. Здесь его ожидало новое в работе, а новизна творческих задач всегда привлекала Тосканини.

Квартиры в Милане на виа Дурино больше не было: ее разграбили. Италию Тосканини потерял: там властвовал Муссолини. Фашизм победил в Германии, в Австрии. «Три страны я потерял», — с горечью говорил Тосканини.

Теперь он жил в Соединенных Штатах Америки, в Нью—Йорке, с детьми — сыном Вальтером и дочерью Вандой. Она была замужем за русским пианистом Владимиром Горовицем. Их дочь Соню Тосканини очень любил.

Что бы ни происходило, Тосканини продолжал работать. И не расставался с запиской Верди — своим верным талисманом. После работы в опере Тосканини считал работу в симфоническом оркестре делом, не требовавшим такой колоссальной затраты энергии. За несколько лет ему удалось воспитать оркестр в тех принципах, которые он считал важными для исполнительства. Сложился коллектив, ставший близким Тосканини.

Концерты следовали один за другим. Звучали произведения Моцарта, Бетховена, Шуберта, Брамса, Дебюсси, Равеля — Тосканини старался представить слушателям все богатство симфонической музыки. С интересом относился он к творчеству советских композиторов.

Еще в двадцатые годы Тосканини включил в свой репертуар Первую симфонию Шостаковича. Композитору было девятнадцать лет, когда он написал это сочинение. Имя его не было известно. Но Тосканини сразу поверил в талант Шостаковича.

Когда началась Великая Отечественная война, Тосканини выступил в поддержку советского народа, героически сражавшегося с врагом.

Утром старому маэстро приносили пачки газет; он читал сообщения о военных действиях на фронтах, отмечал на карте продвижения войск. Тосканини хорошо разбирался в военном деле.

Весной 1942 года до него дошла весть о том, что в осажденном Ленинграде Шостакович создал Седьмую симфонию и что симфония эта рассказывает о борьбе советских людей.

Тосканини разволновался. Не такой был человек и художник Шостакович, чтобы в эти трагические дни молчать: только он и мог создать эпопею, глубоко выражавшую переживания советских людей.

Тосканини волновался потому, что ему страстно хотелось иметь эту неизвестную симфонию, сыграть ее в Соединенных Штатах Америки, где о войне советского народа все же знали так мало и судили так поверхностно, а иногда и ложно. Но как доставить ноты? Океан бороздили немецкие подводные лодки. Транспорты перевозили оружие и продовольствие с большим риском; минные поля, ловушки закрывали пути. С воздуха бомбили самолеты.

Симфония Шостаковича звучала на родине ее автора. Тосканини ждал ноты. Их пересняли на фотопленку и катушку с пленкой отправили в Америку — сложным путем, через разные страны, моря, океаны: из Москвы на самолете в Ташкент, Ашхабад, оттуда в Иран, затем в Иран, Египет, через всю Африку — и на корабль, который обойдя минные поля, пересек Атлантический океан и благополучно вошел в ньюйоркскую гавань.