Майлен Константиновский - КОАПП! КОАПП! КОАПП! Вып. 8

Гепард. Не знаю, как для кого, а для нас это типичный «хэппи энд». Впрочем, для Алеродиды тоже: быть прихлопнутым собственной рукописью — о более почетной смерти литератор не может и мечтать!

Кашалот. Птица-Секретарь, во избежание несчастных случаев, станьте у входа на поляну и ни под каким видом не пропускайте сюда лиц с толстыми рукописями! А вы, Стрекоза, успокойтесь. Я убежден, никто вас не осудит, во всяком случае, любой редактор вас поймет.

Мартышка. Стрекоза, расскажите мне поподробнее об этом способе защиты от прилипания к паутине с помощью пудры — ведь это прямо находка для нашей рубрики «Маленькие хитрости»!

Стрекоза. Хорошо... Только я очень прошу — пусть там будет сказано несколько теплых слов и об Алеродиде!..

Из-за пня выходит Паук-Крестовик.

Паук-Крестовик. Ни одна муха не стоит теплых слов.

Сова. Об усопшей такое сказать... Креста на тебе нет, Паук.

Паук-Крестовик. Как это нет? А это что? (Показывает верх брюшка.)

Даром, что ли, меня Крестовиком прозвали? А вот я вас спросить хочу: о пауках кто-нибудь доброе слово сказал? (Цитирует с горечью.) «Вдруг какой-то старичок-паучок нашу Муху в уголок поволок»... А дальше там его злодеем обзывают. Вот какая о нас слава идет!

Кашалот. Ммм... Не стоит понимать это так уж буквально — у поэзии свои законы и свои задачи. Уверяю вас, стихи не умаляют заслуги пауков в борьбе с вредителями...

Паук-Крестовик. А собираетесь в своем журнале мух учить, как от пауков спасаться. Вы бы лучше нас, пауков, научили, как от иных мух спасаться.

Всеобщее изумление.

Удильщик. Простите, не понял — паукам надо спасаться от мух?

Паук-Крестовик. Поняли бы сразу, если б увидели, как мухи ругалис...

Кашалот. Ругаться, конечно, нехорошо...

Человек. Дорогой Кашалот, Паук-Крестовик, очевидно, говорит о мухе, латинское название которой Меланофора ругалис.

Паук-Крестовик. Здоровая такая, черная. Повадилась на пауков яички откладывать. Потом личинки появляются и губят паука. А муха ктырь? С одного взгляда видно — разбойник! Брюхо поджарое, ноги с коготками, длиннющие, да и сам в длину сантиметров пять, хоботок как шило — вперед, между прочим, торчит, а не вниз, как у других мух. А грудь — во какая! Он ведь грудью мух на лету сшибает, тут же хоботком кольнет и — конец мухе, даже не трепыхнется: в слюне у ктыря яд — страшное дело...

Гепард. Вы на ктыря в обиде за то, что он, охотясь на мух, отбивает, так сказать, хлеб у пауков, я вас правильно понял?

Паук-Крестовик. Если бы только это... Он ведь и самих пауков ест почем зря, прямо из паутины выхватывает! Колет и высасывает. Куда денешься? А вы говорите: «заслуги, заслуги»... Вы бы лучше в своих «Маленьких хитростях» объяснили нам, что делать, когда муха ктырь подлетает или, допустим, роющие осы помпил и пелопей. Тоже манеру взяли: парализуют паука и в норку затаскивают — это у них живые консервы, о будущих личинках мамаши заботятся, пропитание им заготовляют... А о нас кто позаботится? Кто растолкует, к примеру, как невидимкой сделаться в случае чего? А есть пауки, которые это умеют!

Рак. Становиться невидимками? Выдумают тоже...

Голос сверху. Нет, это не выдумка!

Кашалот. Кто это сказал?

Гепард. Глас свыше.

Сова. Вон ту большую серую паучиху с желтыми ногами видишь, председатель? Между веток гляди. Она и сказала. Сеть-то у ей какая огромадная!

Мартышка. Треть метра в поперечнике, не меньше...

Лобата. Мое имя Аргиопе Лобата. (Утробным голосом.) Заблудшие братья и сестры! Я явилась, дабы обратить вас на стезю, ведущую к вечному спасению! Приидите к нам, в секту трясунов...

Кашалот. Что такое, что такое?! Распространять мракобесие, и где — в редакции научно-популярного журнала, в этой цитадели просвещения, в этом форпосте борьбы за научно-технический прогресс!!!

Удильщик. Мало того — вовлекать в секту нашу редколлегию, руководимую просвещеннейшим и прогрессивнейшим главным редактором?! Неслыханная наглость!! Но это нам урок, это показатель серьезных упущений в нашей работе — мы не уделяем на своих страницах должного внимания разоблачению суеверий...

Мартышка (Лобате). Как, вы еще здесь? После всего услышанного? Читайте проповеди и ловите в свои сети простачков где-нибудь в другом месте! Поняли? Сгиньте с глаз, чтоб мы вас больше не видели!

Лобата (кротко). Хорошо, я исчезну...

На глазах у потрясенных коапповцев очертания Лобаты начинают расплываться и она исчезает, словно растворившись в воздухе.

Вы меня больше не увидите, но глас мой, вещающий истину, пребудет с вами отныне и присно и во веки веков!

Сова. Господи помилуй... Голос-то из пустого места!

Кашалот (испуганно). Фантасмагория какая-то... Мистика...

Лобата (нормальным голосом). Не мистика, а физика: я трясу паутину и совершаю вместе с ней быстрые колебательные движения, поэтому вместо меня вы видите некое расплывчатое туманное пятно, да и оно еле заметно. (Перестает трястись и вновь становится видимой.) Не сердитесь на меня за эту маленькую шутку: конечно, никакая я не проповедница, и в секте трясунов не состою — я ведь трясусь с вполне земной целью...

Гепард. Да, ради спасения, в самом прозаическом смысле. Можно даже сказать, ради вечного спасения — в этом беспокойном мире вечно откуда-нибудь грозит опасность.

Лобата. И не только нам самим! Моя подруга, она очень веселая, так называет наше умение становиться при опасности невидимками: «Во имя Отца и Сына мы превращаемся в Святого духа».

Гепард. Аминь! Остроумный каламбур. Не знаю, как насчет отца, а вот сыну, случись что с мамой, придется плохо: ведь паучата первое время находятся под ее защитой...

Кашалот. Замечательно! Мартышка, вот вам достойная тема для рубрики «Маленькие хитрости». Дорогая Лобата, я на вас нисколько не сержусь, напротив, я был бы вам очень признателен, если бы вы научили всех нас, и в первую очередь меня, искусству исчезать, оставаясь на месте,— в редакционной работе это иногда просто необходимо.

Мартышка. Подумаешь, чему тут учиться? Важно было только узнать принцип. (Трясется.) Ну что, меня уже не видно, верно?

Все. Как на ладони!

Лобата (смеется). Мы, пауки Аргиопе Лобата, вырабатывали и совершенствовали это умение миллионы лет, а вы хотите, чтобы у вас сразу получилось... Нам пришлось овладевать этим искусством в университете, который называется «Эволюция», а экзамены у нас принимал Естественный отбор, очень строгий учитель — нерадивых студентов он попросту исключает из жизни!