Александр Дитрих - Как игрушки пошли учиться

И тут мой геолог взял да и шагнул прямо на середину круга. Едва он очутился под шаром, в пещере полыхнул такой свет, что я зажмурился, мне показалось, что шар лопнул. В тот же миг раздался низкий, щекотный гул, как будто загудели и пол, и стены, и вообще все каменные недра.

Открыл я глаза: темновато, шар исчез, сверху, с металлического острия, сбегает что-то вроде тоненькой фиолетовой молнии, а Александра Ивановича на круге нет. И рядом тоже, и вообще в пещере я один.

Только тут до меня стало доходить, что случилась беда и надо что-то делать. Кажется, я закричал, потом, помню, хотел лезть наверх звать людей, но не смог — ноги не держали. А когда наконец я полез по проходу наверх, в пещере за спиной снова полыхнуло. Оборачиваюсь — шар снова под потолком светится, а на желтом круге лежит ничком Александр Иванович. Бросился я к нему, схватил за ноги, потащил к проходу, но не дотащил, потому что Александр Иванович лягнул меня и сел. Сидит, мотает головой и бормочет:

— Это ничего... Это все ничего... Сейчас пройдет. А машина — великая штука! Фантастика! Сдается мне, что она может показывать сны по заказу! Что хочешь, то и смотри.

Посидел он, выпил воды из фляжки и говорит:

— Знаешь, что со мной было? Я все думал, кто мог высечь пещеру и сделать эту штуковину с шаром и кругом? Кто, когда, зачем? Сам не знаю почему, шагнул я на круг. Встал — ничего, а в голове все те же мысли: вот бы заглянуть в те времена, когда строилось это подземное устройство, в прошлое, значит.

Только подумал — в ту же секунду навалилась на меня какая-то невыносимая тяжесть, а вокруг все засверкало. И почудилось мне, что я попал в нутро шара: кругом только свет, и ничего больше, а в световых стенах вьются искорки и змейки.

Нехорошо мне стало — страшно, и тоска какая-то. Хочу вздохнуть — не могу. «Хоть бы скорее все кончилось,— думаю.— Хватит с меня!» И словно бы в ответ на мои мысли — хлоп! — световые стены исчезли, и сразу повеяло холодом. Гляжу: вокруг холмы, скалы... Кое-где сугробы белеют, между ними ручьи, грязь. По склонам холмов и у реки низенькие жидкие рощицы — карликовая березка да полярная ива. И еще заметил я какой-то голубоватый свет. Поднял голову, а это шар надо мной светится. Шагнул — и шар передвинулся, побежал — а он все равно над головой, как на нитке привязан. «Ну,— думаю,— раз шар этот мне вреда не делает — пусть висит».

Конечно, я понимал, что все это мне только кажется или снится, но до чего ясно, подробно!

Стал я соображать, куда меня в моем странном сне занесло. И тут заметил, что над карликовой рощицей плывут вниз, к реке, три стога сена. Лошадей и саней не видно — только стога.

— Вот кстати! — обрадовался я.— Сейчас подойду к возчикам, спрошу, куда я попал.

Между тем передний стог как раз доплыл до опушки, и вывалила из кустов... косматая громадина. Ноги как бревна, клыки колесом загнуты, а над ними хобот шевелится, ветер нюхает. Нет, каков сон, а?! За всю жизнь ни разу мамонт не приснился, а тут сразу три! И сразу ясно, где я: эпоха последнего великого оледенения Земли. Самый конец. Если считать по человеческой истории — каменный век. Перелетел я во сне назад лет этак... тысяч на двадцать, а то и побольше. И до того все явственно вижу, будто мамонты мне не кажутся, а идут мимо меня на самом деле, взаправду. Ай да машина! Какую четкость выдает, куда тебе кино! Но почему она мне показывает именно мамонтов, а не попугаев там или обезьян? Я, например, с детства мечтал попасть в леса Южной Америки.

Только задал я себе этот вопрос и сразу все понял: ведь я, ступив на круг, подумал о прошлом! Машина послушно выполнила заказ: усыпила меня и показала это самое прошлое. Если бы я подождал и не сказал «хватит с меня», то, наверно, перенесся бы еще дальше — в те времена, когда строилась эта пещера.

А что, если я пожелаю проснуться?

Поглядел я на шар, а он висит себе надо мной и тихонько так зудит: з-з-з-з-з...

— Ну-ка,— говорю ему,— верни меня обратно в пещеру. Пора мне просыпаться.

И тотчас холмы, кусты, река — все поплыло, вспыхнуло и завертелось вокруг меня ослепительным вихрем... Тут мне опять стало нехорошо — голова закружилась.

А проснулся я оттого, что ваша милость меня за ноги дергает.

Александр Иванович почесал переносицу, глянул на шар, спокойно сиявший под потолком, тряхнул головой и пробормотал: «Удивительно!.. Непостижимо!..» Потом он опять повернулся ко мне:

— Нет, что это за шутки такие, взрослого человека за ноги таскать?

— Какие уж тут шутки,— говорю,— если человек сперва на глазах исчезает, а потом вдруг появляется и лежит, как мертвый.

— Не морочь мне голову. Кто лежит? Кто исчезает?

— Да вы,— говорю.— Не знаю, почудились вам мамонты или приснились, а только вас здесь не было. И шара не было. Как вы встали на этот круг, так — фьють — и нету!

— Постой... Ты серьезно? — спрашивает Александр Иванович.

— Куда уж серьезней, я из-за вас чуть с ума не сошел.

— Значит... Нет, не может быть! Неужели я наяву попал в прошлое?!

Александр Иванович встал, потер виски и молча направился к проходу.

Вылезли мы наверх, посидели на солнышке, геолог достал свою полевую сумку и стал зарисовывать местность и схему пещеры. Глядя на него, я спохватился — дневник! Такое происшествие надо немедленно записать во всех подробностях, пока ничего не забылось.

...Когда я уже записал все до последней мелочи, Александр Иванович еще корпел над своим планшетом. Сколько можно ждать?! Терпел я, терпел и не вытерпел — решил взять спички и снова лезть в дыру: надо же получше все рассмотреть. К тому же там, в круглой пещере, остался еще один ход, засыпанный.

По обыкновенному земному времени десять часов семь минут. А здесь уже вечереет, солнце идет к закату.

Очутились мы тут вот как.

Залез я в пещеру, подошел к кругу и вдруг подумал: «А что, если самому попробовать?» Сперва страх одолел, а внутри все равно так и зудит, так и чешется. «Э,— говорю себе,— была не была! Александр Иванович живых мамонтов повидал, а я что, хуже? Ведь мне теперь известно, что шар этот повинуется желанию, точнее,— мысленному приказу».

Встал я на круг, закрыл глаза и соображаю, в какое бы мне прошлое отправиться? Посмотреть ли сперва на пиратов, на рыцарей или сразу податься в Древний Египет?

Однако на первый раз решил я задумать приказ попроще: в истории я не силен, еще напутаешь что-нибудь.— «Далекое прошлое» — и все тут.

Стал я изо всех сил внушать неведомой машине свое мысленное приказание и вдруг слышу: «Стой! Прочь с круга!» Но остановиться я уже не смог. В последний миг Александр Иванович все-таки успел прыгнуть и схватить меня за плечи, однако стащить меня с круга он не успел — все вокруг засияло, завертелось, какая-то сила сдавила мне затылок, перекрутила всего меня, как мокрую тряпку, и стала вжимать в землю.