Игорь Можейко - Тайны морей и островов

Тур Хейердал не только переплыл Тихий океан, подобно древним мореходам, но и был первым исследователем острова Пасхи, который смог отыскать там следы древней цивилизации. Впрочем, загадок острова он не решил хотя бы потому, что был «зациклен» на перуанской теории заселения этой части суши.

Я был еще мальчишкой, когда Хейердал поплыл через Тихий океан на «Кон-Тики». Он стал моим кумиром, как и кумиром миллионов мальчишек на земле. И в то же время даже тогда мне хотелось задать Хейердалу вопрос, на который ему было бы нелегко ответить. Если жители острова Рапануи приплыли из Перу и прожили в удивительной изоляции несколько столетий, возводя гигантские статуи и даже изобретая собственный алфавит, почему они говорят на полинезийском языке? С чего бы это им отказываться от языка предков и учиться чужому? Значит, кто-то его туда привез, причем полинезийский язык оказался сильнее перуанского. Но как такое могло случиться?

Когда голландский капитан Ротгевен расстреливал аборигенов, остров Пасхи переживал один из мирных периодов своей истории. Судя по записям ученых и по преданиям, в середине XVIII века на острове разгорелись войны, в которых было истреблено большинство жителей. Это была война между длинноухими и короткоухими. Существует множество теорий причин войны и различий между двумя кланами. Война была безжалостной и жестокой, и в результате ее большинство статуй было повалено. И когда капитан Кук в 1774 году приплыл на остров Пасхи, статуи валялись на берегу, а их высокие головные уборы лежали рядом.

Мне кажется (это не моя теория, я о ней прочитал и согласился с ней), что небольшой безлесный остров не мог прокормить больше определенного числа жителей. Возможно, две-три тысячи человек – это желательный максимум. Если же после нескольких десятилетий мирной жизни население Рапануи увеличивалось, скажем, вдвое, возникали трения и конфликты – мешали лишние рты. Но никто не говорил о лишних ртах – войны объявлялись по причинам идеологическим. Впрочем, так всегда бывает с войнами.

С конца XVIII века начинается закат рапануанской цивилизации, если можно называть цивилизацией культуру такого небольшого народа. Но эта культура была уникальной и высокой. Именно на острове Пасхи придумали письмо на деревянных табличках, причем писали иероглифами, каких больше нет нигде в мире. У островитян была развита мифология со множеством богов и духов. Социальная структура острова также была сложной. Население делилось на хозяев, слуг и воинов. Каждый принадлежал к небольшому клану.

Об этих кланах известно из обычаев, связанных с культом человека-птицы. Оказывается, на небольших островках, разбросанных вокруг основного острова, гнездятся маленькие черные ласточки, которых туземцы считают священными. Это перелетные птицы. В определенный день они прилетают к своим гнездовьям. Тогда лучшие воины острова кидаются в море и плывут к островкам наперегонки. Тот из воинов, кто первым находит гнездо ласточки и приплывает с ним обратно, становится героем, а его хозяина провозглашают человеком-птицей, равным богам.

Ритуал охоты за ласточкиным яйцом проходил ежегодно, и специальные жрецы решали, когда наступал знаменательный день. Но в последний раз этот праздник отмечали в 1862 году. Тогда на мирный остров нагрянули перуанские работорговцы. Они согнали всех мужчин острова к морю и вывезли в Перу, где продали в рабство. Эта трагедия лишила остров памяти, потому что исчезли и погибли все жрецы, все воины и отцы семейств. Остров обезлюдел.

Через несколько лет вместо коренных островитян на остров приехали разного рода авантюристы. Королем острова провозгласил себя некий француз, правда, через несколько лет он был убит.

Затем на острове Пасхи высадились христианские миссионеры. Их целью было побороть язычество. И тут им было полное раздолье. Мужчин на острове почти не осталось, лишь старики, которые не были нужны работорговцам, да мальчишки, родившиеся уже без отцов. Зато все умели читать и в каждом доме хранились таблички с описанием истории мира, а также с пересказом мифов. Разумеется, все это свидетельствовало об язычестве. Миссионеры, обращая жителей в христианство, тщательно собирали таблички и сжигали их тысячами. И так во второй раз погибла память острова.

В 1888 году остров отошел к Чили. И там решили использовать его как тюрьму. И туда стали свозить преступников. Замечательное место! Охранять никого не надо – куда оттуда убежишь? Заодно, чтобы прокормить преступников, на остров завезли коз и баранов, которые сожрали густую траву и кустарники.

Просто чудо, что после всего этого на острове еще остались жители!

Островом жестко и бесстыдно управлял чилийский военно-морской флот. Моряки запрещали туземцам покидать остров, а в школе наказывали детей, говоривших не по-испански. Так продолжалось до 60-х годов XX века. А потом туда хлынули туристы, путешественники, фотографы и любопытные богачи. За любые деньги этот народ скупал чудом спрятанные в пещерах статуэтки и деревянные таблички.

И сегодня эта эпопея продолжается. Правда, давно уж ничего не осталось.

Сегодня на острове есть один поселок, там пристают лодки с туристических и торговых судов. Появилось немало машин и автобусов, которые развозят туристов по скоплениям статуй. Большинство колоссов поставили на место и восстановили – лишь бы туристы радовались! Впрочем, из трех тысяч жителей острова коренных островитян всего сто пятьдесят человек. Остальные переселились сюда из Чили.

Но главная тайна острова Пасхи – его история и происхождение его народа, – видно, так и останется неразгаданной, как не разгаданы письмена этого острова. Примерно раз в год где-нибудь сообщают о том, что письмена уже прочитаны. То их прочтут в Петербурге, то в Дюссельдорфе, то в Нью-Йорке. Но хитрость иероглифического письма, как, например, письменности этрусков, заключается в том, что их можно толковать по-разному, и всякий раз получается связный текст. Это не означает, что жители острова Пасхи понимали надписи на дощечках именно так.

Поэтому и молчат гигантские статуи.

Большую часть земного шара покрывают моря и океаны. Именно по ним и пролегают издавна пути сообщения между странами – самые прямые и удобные. Зато не самые безопасные.

Прежде чем объединить далекие края, моря и даже реки разъединяли людей. Потому что для того, чтобы отправиться в путь, нужно было изобрести корабль.

Первым кораблем было бревно. Потом кто-то догадался связать лианами два или три бревна, и получился плот, по которому можно ходить и на который можно положить товары. Но плот тихоходен, и в море на нем не выйдешь. Первая же волна смоет тебя с первобытного корабля. Оказалось удобнее выдолбить в бревне углубление, чтобы сесть внутрь его, взять палку, расширенную на конце, имя которой – весло, и тогда можно отправиться в настоящее путешествие.