Вадим Белоусов - Кто главнее?

— А как шагает слон? — ответил вопросом на вопрос мастер. — Как наступит на черепаху — так лепешка. Вот и эти машины шуток не признают. Сунешь им в пасть стальной прут — вытащишь полоску.

— Очевидно, поведешь нас в кузнечно-прессовочный цех? — спросил я.

— Да, — кивнул Олег.

— Значит, от литейного производства переходим к металлообработке?

— Скажите какие вы тут все специалисты! — пошутил мастер и продолжал уже более серьезно: — Действительно, многие судовые детали отливаются на заводе, но многие делаются и из заготовок, некоторые поступают с других предприятий. Из всей массы металла, неважно, выплавлен ли он у нас или привезен со стороны, предстоит делать начинку для корпуса, чтобы он стал настоящим, работоспособным кораблем. Тут не обойтись без древнейшей, но до сих пор необходимой профессии кузнеца…

В далеком прошлом людям давали клички, которые потом переходили в фамилии.

Всякий, кто шел пешком, ведя на поводу прихрамывающего коня с потерянной подковой, спрашивал встречного, где живет кузнец. С затупившимся топором люди тоже шли к кузнецу. И когда без всякой видимой нужды упоминали его в разговоре, то часто, сами того не замечая, называли его не по имени, а по профессии: «Слыхали, кузнец-то ногу сломал». Прилипало к кузнецу и его семье профессиональное прозвище — уже и сын назывался не иначе, как кузнецов сын, и дочь — Кузнецова дочь. Так было во многих городках и деревнях, где дымила покосившейся трубой незатейливая, прокопченная кузня, где ухали по железу звонкие молоты. Отсюда и распространенность фамилии.

Профессия кузнеца издавна была в почете. Крестьянина, имевшего дело с вещами простыми и очевидными — землей, водой, солнцем, изумляла власть человека над металлом. Тот же самый топор, который был твердым и несокрушимым в работе, в руках кузнеца становился вдруг податливым, словно слепленным из мягкого теста. Но таким он делался лишь после хорошего прогрева. Тепло же, как известно, не любит ветра, всякого движения воздуха, которое охлаждает металл, делает его непригодным для ковки. Приходилось кузнецу прятать свое рабочее место в темной кузне — беречь тепло. Вентиляции там, понятно, не было. Копоть, сажа прилипали к потной коже, к бороде. Кузнец, разгоряченный работой, выскочивший во двор глотнуть свежего воздуха, был похож на сущего дьявола — с глазами, сверкающими на черном лице, в черном кожаном фартуке, дымящемся на морозе. Не потому ли кузнечное дело долгое время считалось «нечистым», а кузнеца подозревали в близости к сатане? Не случайно ведь одна из самых известных средневековых книг, обличавших ведьм и колдунов, называлась «Молот ведьм». Кузнечные изделия были нужны всюду — и в монастырях, и в крестьянских хозяйствах, и в военном деле. И всем кузнец давал совершенные предметы из самого крепчайшего материала — железа. Одинаково размеренно и безбоязненно ухали кузнечные молоты и в самые мрачные годы средневековья и в эпоху Ренессанса.

Вы прочли слово «ухали». А почему, собственно, молот должен ухать, как живое существо? Потому что действительно, в отличие от современного, он был «живым». Тяжелый молот-кувалду, поднатужившись, вздымал над головой мускулистый молотобоец и, ухнув, обрушивал на горячую заготовку. Труд этот был крайне тяжелым. Попробуйте-ка целый день напролет помахать кувалдой — руки отвалятся. Но это была работа, которой кузнец добывал свой хлеб насущный, и ее приходилось делать.

В молодые годы кузнец сам мог ковать железо, под старость это было ему уже не под силу. Но ведь как раз тогда познавал он тайны железа, становился опытным специалистом. Выручал молотобоец — молодой человек большой физической силы. Бить молотом нужно было сноровисто, знать, куда нанести следующий удар. Чтобы помочь молотобойцу, опытный кузнец специальным «указательным» молотком бил первый. «Динь» — тоненько указывал место удара легкий, с усеченными углами молоток мастера. «Бом» — отзывалась густым басом кувалда молотобойца.

Однако не только из-за физической немощи нанимали мастера-кузнецы подмастерьев-молотобойцев. Те из них, кто был предприимчивее и изворотливее, скоро понимали, что гораздо выгоднее заставить делать тяжелую работу другого, чем выполнять ее самому. Все чаще стали нанимать крепких парней из «низов» на изнурительную подсобную работу. Стали они символом эксплуатируемой рабочей силы, хоть и усмиренной, но могучей, в глубине своей необузданной.

Потому-то, когда в 1380 году в Париже вспыхнуло восстание горожан, оно получило название «восстания молотобойцев». Этому выступлению предшествовали волнения плебейско-ремесленных масс в Париже, Руане, Монтеро и других городах страны. Возмущенные горожане требовали отмены несправедливого прямого налога («фураж»). Испуганный решимостью и единодушием народа, французский король Карл Пятый поспешил упразднить налог. Однако после его смерти правители решили пополнить казну за счет тощих кошельков ремесленников — налог был введен снова. Да мало того, с горожан попытались взымать еще косвенный налог, вроде бы незаметный, — ведь его не собирали прямо и непосредственно, требуя денег в казну, а облагали им трудовой народ «тонко и деликатно» — повышая цены.

Когда королевский сборщик налогов в сопровождении вооруженной охраны явился в ремесленные кварталы Парижа и, как разбойник с большой дороги, попросил горожан раскошелиться, с ним поступили именно так, как поступают с разбойниками. Узнав о том, что разъяренная толпа убила сборщика налогов, правящая верхушка пришла в ужас — она прекрасно понимала, что дело этим не ограничится.

И в самом деле, восстание начало шириться. Его ядром, самым активным отрядом стали ремесленные подмастерья, и в первую очередь, конечно же, молотобойцы, самые бесправные в социальном смысле, зато самые боевитые и физически закаленные. Восставшие ринулись к городской ратуше, разогнали охрану и, завладев хранившимся там оружием — бердышами и боевыми топорами, — начали громить дома знати и королевских чиновников. Теперь уже выступление народа стало принимать опасный характер и для «цеховой аристократии».

Мастера-работодатели испугались за свое собственное добро, вступили в переговоры с власть имущими и скоро нашли с ними общий язык. Зачинщики восстания были выданы. Начались казни. Вскоре восстание было окончательно подавлено. Но в памяти народа сохранилась удалая сила и бесстрашие молотобойцев.

С каждым годом все больше железных изделий требовалось сельскому хозяйству, городу, армии и, разумеется, флоту. Первоначально это были железные блоки для корабельного такелажа, железные крючья, медные нержавеющие гвозди для корабельной обшивки.