Лев Успенский - Мифы Древней Греции

Арг не один создал такое чудо, говорили люди. Нет, конечно! Ему, наверное, помогала мудрая Афина, богиня всякого искусства и художества. Недаром старый строитель по ночам не отлучался от своего детища! Недаром в корму корабля вделал он кусок от ствола священного дуба из её рощи, вырезал на нём её изображение. Без помощи богов не мог человек соорудить подобное судно!

Наконец корабль был готов. А незадолго до этого дня ещё три героя присоединились к Язоновой дружине. То был славный фракийский певец Орфей, который принёс с собой не меч и не копьё, как другие, а только золотую семиструнную кифару; то были соперник Линкея в искусстве править рулём Тифий и мощный, точно выкованный Гефестом великан, молодой сын царя Амфитриона — Геракл. Он один среди всех ходил грустный и задумчивый; тяжёлые думы омрачали его чело; страшное дело случилось с ним недавно: одурманенный богиней безумия Атэ, он в бреду убил своих детей и теперь, участвуя в трудном походе, хотел искупить невольную вину.

Все вокруг знали о тяжёлом горе Геракла, и суровые воины старались, кто чем мог, скрасить ему дни, полные страдания.

Орфей же вначале не понравился своим товарищам. Он был слишком нежен, слишком красив, слишком похож на переодетую девушку. Длинные пушистые волосы падали на его плечи, тонкие руки всё время перебирали золотые струны кифары, висевшей на широкой перевязи через плечо. Хмурый Теламон, всё видевший в мрачном свете, пожимал сердито плечами при взгляде на него. Но Язон приветливо встретил великого певца: ещё кентавр Хирон рассказывал много чудесного про его песни, а Язон верил каждому слову своего мудрого воспитателя.

Наступил долгожданный срок.

Утром Арг откинул волосы с покрытого потом лба и засмеялся впервые за много дней. Суровые плотники в лад ударили по смолистым клиньям, удерживавшим судно на берегу. Подобно лебедю, сходящему с берега в воду, скользнул гордый корабль на пенные волны залива. Подобно жителю вод, острорылому дельфину, двинулся он вперёд, весело разрезая белые гребни. Мощными кликами радости приветствовали его собравшиеся на берегу воины. Прорицатель же Феон поднял вверх руки и указал на лёгкое облачко, словно остановившееся в вышине над мачтой.

— О Нефела, властительница туч! — воскликнул он. — Мы взываем к тебе, отправляя своих детей в далёкий путь по велению твоего сына! Пошли им ясное небо над спокойным морем, Нефела! Ты мать вечерних облаков и утренней свежей мглы! Разгони туманы, преграждающие дорогу мореходам. Сделай ясными дали и благоприятным цвет зари. Не оставь их твоею милостью в пути, о Нефела!

И, обратившись к смелым воинам, он сказал, что по желанию богов надо отплывать в путь завтра, чуть забрезжит утренний свет.

Лёгкую же ладью эту должно назвать гордым именем «Арго» — в честь сына Арестора, искусного Арга, строителя дивного корабля…

Ещё звучные цикады не прекратили своего звона в мокрых и блестящих листьях лавров; ещё холодно было на пригорках, овеваемых лёгким морским ветерком, и тихий зной вчерашнего дня стоял ещё в лесистых долинах; ещё не успела румяная Эос [6] Эос — богиня утренней зари. подняться над сонными волнами; высоко на бледном небе сияла ещё маленькая Селена-Луна, и свет её смешивался с чистым блеском утренней звезды, Геспера, — когда опытный кормчий Тифий разбудил воинов Язона.

Корабль «Арго» тихо покачивался у берега. Старец Эсон вместе со многими жителями Иолка стоял на берегу, готовясь проститься с сыном. Слёзы катились по его седой бороде: кто мог сказать, вернут ли назад его Язона вечно шумящие волны?

Тускло горели костры; от прибрежных камышей клубами восходил туман. Далеко на берегу разносились вздохи тех, кто пришёл проститься с героями.

Твёрдым шагом, гулко ступая затянутыми ремнём ногами, взошли моряки «Арго» на своё судно. Впереди, на носу, неподвижно стал самый зоркий — Линкей. Сзади, положив руку на изогнутую, как шея лебедя, рукоять кормила, склонился рулевой Тифий. По двое на каждой скамье сели смельчаки: могучий Геракл с Теламоном, Тезей с быстроногим Мелеагром, Анкей с Адметом. За одно весло взялись дружно Кастор и Полидевк. За одно весло взялись и братья Бореады.

Вот гортанно вскрикнул Тифий, и сразу же закипела вода под дружными ударами вёсел. Стремительно, как чудная морская птица, двинулся «Арго» вперёд, унося на своей спине отважных моряков-аргонавтов. Всё дальше и дальше скользит он по утреннему морю. Всё выше и выше по прибрежным холмам карабкаются те, кто пришёл проводить смелых.

С острой скалы смотрит на море старый Эсон, и утренний ветер треплет его мокрую от слёз бороду. А там, в безбрежном просторе моря, навстречу заре несётся «Арго». Вот видно — подняли аргонавты на нём четвероугольный парус. Вот выглянуло из-за морских волн солнце, и чёрной точкой на его пылающем диске означился этот парус в последний раз.

— Так и всегда! — сказал Эсон, протянув в ту сторону дрожащую слабую руку. — Так сотни и тысячи лет будут уплывать смелые, сильные, молодые люди в неведомые страны. Так и всегда будут рваться за ними сердца их ближних, полные гордости и тревоги за них… И всегда, во веки веков, все они, уплывающие и остающиеся, будут в час разлуки на морском берегу вспоминать это утро, это море, этот тонущий в заре парус, парус аргонавтов!

Он не договорил и остановился. Он замолк потому, что в этот миг случилось что-то странное.

Внезапно со стороны моря пахнул лёгкий порыв ветра, и тотчас же на его крыльях издали донеслись неслыханные звуки. Нежное, как дуновение ветерка, мощное, словно шум морского прибоя, более сладостное, чем аромат цветов, пение зазвучало вокруг. Трудно было понять, откуда доносится дивная музыка. Одним казалось — это гребни волн превратились в певучие струны. Другим мерещилось, что столь сладко звучат натянутые над горой золотые лучи солнца, сияющие меж густолиственных древесных ветвей. Все замерли, все застыли. Даже сами старые горы как бы прислушивались к неземным звукам.

Потом всё смолкло. А когда всё смолкло, старец Эсон положил руку на плечо мальчика-слуги.

— Подними голову, отрок! — торжественно сказал он. — Подними лик свой, оглянись и запомни всё, что видишь вокруг. И не забывай этого утра до самой твоей смерти. Ибо в это утро ты слышал то, что судьба позволяет слышать немногим. Ты слышал пение великого Орфея!

И в самом деле, то звучал голос божественного певца. Потому что едва первый луч солнца коснулся синих риз морской богини Амфитриды, Орфей там, на носу корабля, положил пальцы на струны золотой кифары.