Валентин Головин - Сто затей двух друзей. Приятели-изобрететели

Туристы оживились. Послышались смех, догадки, вопросы. В конце концов общими усилиями загадку разгадали.

«Туда-сюда» оказались те слова, которые не теряли смысла, если их читать с конца. И ответ был такой: дед, Тит, казак, Анна, шалаш, боб, шиш.

— А нам, — вспомнили натуралисты, — Пуговкин грозился показать необыкновенные лесные микроскопы. Где же они?

— А посмотрите вокруг, их здесь видимо-невидимо, — лукаво отозвался Витя.

— Больше, пожалуй, невидимо, чем видимо. Мы не видим ни одного. Ты смеешься над нами, — обиделись девочки.

— Ну, так глядите. — Витя взял плотный листик березы, проткнул в нем сосновой иглой тонкую дырочку и сказал: — Теперь посмотрите через это отверстие на моего жучка-усача, приблизив его к глазу на расстояние в один-два сантиметра.

Первой оказалась Нюша.

Взглянув на жука, она отшатнулась и вскрикнула:

— Да это не жук, а жуть с рогами!

Тут Пуговкин пустился в разъяснения. Недаром он прозывался БЭС.

— Наши глаза видят отчетливо предметы, находящиеся на расстоянии двадцати сантиметров. Чем ближе, тем предмет кажется больше, но он становится расплывчатым. Чтоб увидеть предмет четким, надо поглядеть на него через крохотное отверстие. Через прокол в листке на расстоянии в один-два сантиметра жук-усач покажется вам с носорога. К тому же вы увидите его очень отчетливо.

Отдохнув, ребята разбрелись по живописным окрестностям привала. Ромашкин смотал свой карманный гамак.

Натуралистки направились собирать гербарии и ловить интересных бабочек и жуков. Геологи пошли поискать по речным обрывам полезные ископаемые. Картографы по карте прикидывали, какими путями лучше вернуться в лагерь. Художники и наши друзья присели порисовать новые пейзажи. Словом, все нашли себе занятие по душе.

Через час прозвучали три продолжительных свистка. Сбор — и снова в путь.

Дорога пошла лугами. Неожиданно откуда-то из-за леса подкралась синяя туча, и с шумом хлынул крупный теплый ливень.

— Вот его-то я и поджидал, чтоб испытать свою непромокаемую идею, — обрадовался Ромашкин.

Он вынул из рюкзака пару сложенных промасленных газет. Из одной, где он проделал в середке дырку для головы, получился плащ. А другую Мишка сложил в большую треугольную, как у Наполеона, шляпу. Теперь дождик был ему не страшен.

Заглядевшись на затеи Ромашкина, Катя вдруг вскрикнула. Она поскользнулась в мокрой колдобине и подвернула ногу. Девочка захромала.

— Что, больно? — участливо спросил Миша.

— Ничего, обойдется, — поморщилась от боли Катя.

На глазах у нее проступили слезы. Ромашкин взял себе ее рюкзак и крикнул:

— Ребята! ЧП! То есть, как говорят военные, чрезвычайное происшествие! Терентьева растянула себе ногу и не может идти дальше!

— Ну что ж, — проговорил Артур Тортиков. — Пускай посидит тут на травке, подождет. А потом за ней из лагеря придет машина с доктором.

— Гадко оставлять товарища в беде. А вдруг польется еще дождь? Или не будет машины! — возмутились все туристы.

— Вот что, ребята! — произнес Пуговкин. — Понесем Катю по очереди на носилках. До лагеря осталось километра два-три. Нас много — дотащим. Можно, конечно, сделать ромашкинский гамак и подвесить его на одну длинную жердь. Но легче будет нести нам четверым, если мы соорудим носилки из длинных палок и бечевок. Свяжем из них раму, а ложе оплетем веревками.

— Сказано — сделано, — первым откликнулся Ромашкин. — Пока девочки перевяжут больную ногу, мы айда в лес за палками и пушистыми ветками, чтобы Пончику было помягче лежать.

Не прошло и десяти минут, как первая четверка ребят бережно понесла Катю. Всем теперь не терпелось дойти поскорей до лагеря.

Ромашкин, чтобы поразвлечь Катю, стал рассказывать, как определить расстояние в пути.

Если видны знакомые предметы, то самый простой способ — карандашный. Держи карандаш на вытянутой руке. Если предмет закрывается толщиной граненого карандаша, то расстояние до предмета определить нетрудно. Надо ширину предмета умножить на сто.

— А еще, — добавил он, — я хочу всем туристам задать вопрос: как на ощупь темной ночью без светящегося компаса, без звезд в лесу найти, где север?

— Постой-ка, друг, высунь язык, — и Витька заботливо приложил ладошку ко лбу Ромашкина. — Что с тобой? И ты заболел? Впрочем, это редкий случай в медицине: бред налицо, а температура пациента нормальная.

— И вовсе я не больной, — обиделся Мишка.

— Как же ты хочешь в темноте на ощупь отыскать северную сторону?

— Ну, видно, врач Пуговкин не знает, что у деревьев и на камнях мох всегда растет на тенистой, северной стороне. Значит, и ночью можно по такому мху узнать, где север. А ты, как доктор Айболит, сразу мне лоб трогать… — И Мишка рассмеялся.

Улыбнулась и Катя. Когда до лагеря осталось идти совсем немного, Пуговкин не спеша вынул из кармана какую-то круглую коробку и сказал:

— А теперь мы взглянем в складную подзорную трубу, кто нас встречает.

Витька раздвинул в стороны крышки круглой коробки и приставил ее к глазу.

— Ого, да к нам навстречу вышло чуть не пол-лагеря. Вот посмотрите…

И ребята по очереди стали смотреть в самодельную подзорную трубку.

Витина подзорная труба оказалась очень простой. Ее тубус был сделан из небольшого мотка 35-миллиметровой фотопленки. Его можно было легко сдвигать и раздвигать. В широкий конец мотка была вставлена двояковыпуклая очковая линза. Это был объектив. А в другой, узкий, — двояковогнутая. Это был окуляр. Линзы в трубе были укреплены изоляционной лентой. Такая складная труба была очень удобной для походов. Ведь часто бывает нужно разглядеть, что виднеется вдали.

Туристов встретили торжественно. А Катю тут же уложили в кровать. Опасного у нее ничего не случилось.

— Через два-три дня можно будет с тросточкой идти гулять, — сказал врач.

И когда Пончик, все еще прихрамывая, опираясь на палочку, пошла ковылять по лагерю, то на линейке ее ждал сюрприз.

Оказывается, туристы сделали о походе отчетную выставку на воздушных стендах. Чего тут только не было!

В центре висела большая карта маршрута, где рисунками были обозначены место лесного душа, привал и прочие дорожные происшествия.