Валентин Дитякин - Леонардо да Винчи

Известный уже нам старинный биограф Леонардо, Вазари, рассказывает остроумную историю о том, как сам Леонардо объяснял свою медлительность.

«Рассказывают, — пишет Вазари, — что приор (настоятель) монастыря очень настойчиво требовал от Леонардо, чтобы он кончил свое произведение, ибо ему казалось странным видеть, что Леонардо целые полдня стоит погруженный в размышления, между тем как ему хотелось, чтобы Леонардо не выпускал кисти из рук, наподобие того как работают в саду. Не ограничиваясь этим, он стал настаивать перед герцогом и так донимать его, что тот принужден был послать за Леонардо и в вежливой форме просить его взяться за работу».

Рассказав дальше о беседе Леонардо с герцогом, в которой художник изложил свои взгляды на искусство (кстати, весьма плохо понятые и переданные Вазари), биограф передает ответ Леонардо на жалобу невежественного монаха.

Леонардо сообщил, что ему осталось писать только две головы — Христа и Иуды, что он давно и много ищет подходящей натуры для них, но еще до сих пор не мог найти. Упомянув о том, что он «хотел бы еще поискать» голову Иуды, Леонардо сказал, что «в конце концов, ежели не найдет ничего лучшего, он готов использовать голову этого самого приора». Понятно, что после такого ответа монах должен был впредь отказаться от всяких попыток понукать великого мастера.

Как много и упорно работал Леонардо над картиной, говорят не только его рисунки, но и записи. Он по многу раз перестраивал не только общую композицию картины, но и каждую фигуру в отдельности, набрасывал новые позы, жесты, выражение лиц.

Результатом этого гигантского труда, занявшего несколько лет, и явилась картина «Тайная вечеря».

Мечты Леонардо о том, чтобы произведение искусства по своей реальности сравнялось с природой, нашли в этой картине наиболее полное воплощение. Своим удивительным мастерством он достиг такой силы выразительности и правдивости, что, когда вы входите в трапезную, кажется, что вы видите перед собой в глубине ее длинного зала большой стол, за которым сидят люди. Картина являлась как бы продолжением трапезной.

Великий мастер применил все свое теоретическое и практическое знание перспективы для достижения максимального выражения впечатления пространства. Этот эффект был достигнут путем очень искусного использования естественной обстановки трапезной и создания новой живописными средствами. Сводчатый потолок трапезной как бы переходил над воображаемым залом на картине в плоский, перекрытый балками. Стены трапезной как бы удлинялись, перспективно сокращаясь на картине; висящие «на стенах» ковры создавали впечатление большой глубины. Фреска была написана на глухой стене и освещалась из окон боковым светом. Леонардо нарисовал большое окно, через которое в зал как бы проникал вечерний свет. Виднеющийся в окне пейзаж — долина, река, горы — подчеркивал глубину пространства. Для того чтобы трапезная казалась еще более естественной, Леонардо усилил освещение правой стороны фрески, как будто бы на нее падает свет из окон трапезной, находящихся с левой стороны.

Длинный, узкий стол, покрытый новой (ясно видны складки) узорчатой скатертью, уставлен посудой. За столом сидят тринадцать человек. Внимательно вглядываясь в них, вы легко различаете их глубокую индивидуальность, своеобразие. Тут и рыбак, и земледелец, и ремесленник, и человек умственного труда. Старые и молодые, с различными характерами, то спокойными и уравновешенными, то, напротив, порывистыми и стремительными, — по существу, все основные разновидности характера человека представлены на картине. В середине — Христос. Он только что сообщил собравшимся страшную весть о предательстве. Его опущенные глаза не смотрят на учеников. Лицо выражает покорность человека, безропотно подчиняющегося судьбе. Правая рука напряжена от сдерживаемого волнения, левая же как будто спокойно, ладонью кверху, касается стола.

Слова Христа «Один из вас сегодня предаст меня» производят потрясающее впечатление на всех собравшихся. Предательство! Что может быть более отвратительным, омерзительным? Предательство учителя учеником, продажа учителя за тридцать сребреников — может ли так низко пасть человек? Кто он? Вот чувства, охватившие учеников при словах учителя. Чувства эти общи для всех (за исключением Иуды), но каждый переживает и выражает их по-своему, в соответствии со своим характером.

Леонардо хотел показать, как различные люди реагируют на одно и то же волнующее их известие, как по-разному выражают они свое отношение к нему.

Выполнение такой задачи требовало от художника очень многого. Нужно было тончайшее понимание человеческой психики во всем ее разнообразии, надо было уметь ясно представить себе, как тот или иной тип людей проявляет свои чувства. Одни переживают потрясающие их вести в себе, скрытно, другие же не скрывают своих чувств.

Ученики потрясены и подавлены чудовищной вестью.

Вот первая слева группа — Варфоломей, Иаков Младший (Алфеев) и Андрей. Первый в страшном волнении вскочил на ноги, большими, мускулистыми руками землепашца он крепко уперся в стол. Вытянув длинную жилистую шею, он слушает, не скажет ли учитель еще что-нибудь.

' -

Леонардо да Винчи. Тайная вечеря. По гравюре Рафаэля Моргена

Тайная вечеря. Деталь. Варфоломей.

Второй, с лицом, выражающим крайнюю подавленность, протянул левую руку по направлению к Иисусу, как бы желая услышать подтверждение сказанного им. Андрей, старый, благообразный, с большой седой бородой, беспомощно, растерянно поднял обе руки вверх, ладонями к зрителю. Пальцы рук широко растопырены: то ли он хочет отстраниться от ужасной вести, то ли еще не верит ей.

Второй «треугольник» — Иуда, Петр и Иоанн. Иуда — маленький, тщедушный, с темным лицом. Судорожно сжимая в правой руке мешок с деньгами, полученными за предательство, он, пораженный разоблачением его преступления, откинулся назад и со страхом и ненавистью смотрит на

Тайная вечеря. Деталь. Андрей.

Христа. Потрясенный ужасной вестью, Петр привстал, а Иоанн бессильно склонился к нему. Рука Петра, начавшая резать хлеб, застыла.

Справа новая группа, образующая тоже «треугольник», — Фома, Иаков Старший и Филипп. Все они в состоянии бурного возбуждения. Может быть, больше, чем лицо, их волнение передают руки. Взоры обращены к Христу: сказанное им так чудовищно, что словам невозможно верить, это слишком невероятно, но не верить тоже нельзя, ибо говорит учитель. Прижимая руки к груди, Филипп в волнении спрашивает: «Неужели на меня пало подозрение, учитель?»