Галина Абрамова - Графика в психологическом консультировании

Можно воспользоваться метафорой и сказать, что психолог должен вдохнуть жизнь в умирающее слово другого человека. Он делает это, становясь реальным участником реального диалога, который перерастает во внутренний диалог, если в реальном диалоге родились новые формы. Какие? Это могут быть и метафоры, и научные термины, и крылатые слова, и строчки из стихов и песен, словом все то словесное богатство, которое не будет фальшивой подделкой, набором «приемов» и «методик», а составит естественную ткань профессионального диалога с обозначенными позициям, проявленным предметом, адресатом и авторами текстов, которые строят реальные отношения друг с другом в пространстве и во времени своей жизни.

Общие психологические идеи о том, что слово опосредует все высшие психические функции человека, что слово изменяет свое значение по мере превращения его в понятие, что у слова есть значение и смысл, что слово требует понимания его в контексте, думаю, не требуют специального внимания в свете заявленной темы. Они – основа для профессионального мышления психолога о возможности своего использования слова как медиатора, который может породить новые формы в сознании человека.

Миф . В психологической практике широко используется представление о мифе (чаще всего говорят и пишут о мифах, имея в виду множественность этого знакового образования) как об особом знаке, опосредующем переживания человека. Существует немало работ, посвященных собственно психотерапевтическим мифам, возникшим уже благодаря наличию в культуре психотерапии как вида профессиональной деятельности людей. Мне ближе всего понятие мифа в представлении А. Ф. Лосева, поэтому для описания этого вида опосредования, существующего в психической реальности человека, приведу его слова. А. Ф. Лосев писал: « Миф есть бытие личностноеили, точнее, образ бытия личностного, личностная форма, лик личности» (23, с. 74). Это же определение он сформулировал и несколько иначе (там же). Лосев пишет, что миф – это интеллигентно данный символ жизни или символически данная интеллигенция жизни.

Все эти формулы-определения, предлагаемые А. Ф. Лосевым, позволяют анализировать отношения между внешним и внутренним, между качествами психической реальности и их проявленностью как для самого человека в его самосознании, так и для наблюдателя. В личности обязательно присутствуют два плана – план самосознания и чувственный план, который показывает наличие внешнего по отношению к самосознанию. Оба плана отождествляются в одном неделимом лике, то есть противопоставление внешнего и внутреннего преодолевается в личности, как выражение, как результат усилий по преодолению противоположностей внешнего и внутреннего в самом себе. Для нашего рассуждения важно, что наличие этого выражения и есть символ, тот осуществленный символ, который показывает осуществимость самосознания, интеллигенции, показывает факт существования личности в пространстве и во времени истории ее собственной жизни. Тело человека поэтому не случайное явление, не иллюзия или нечто несуществующее, а проявление души и в некотором смысле и сама душа.

Мне кажется важным понимание любой живой личности как мифа.

При этом существенно то, что всякая вещь (хотелось бы обратить внимание на это высказывание А. Ф. Лосева) может стать мифичной не в силу своих вещественных качеств, а в силу своей мифической оформленности и осмысленности. Это значит, что вещь воспринимается как непосредственно воздействующая на живое сознание или на неодушевленные предметы, через которые она будет оказывать влияние на сознание. Всякие амулеты и талисманы могут представлять собой миф, если они как предметы соответствующим образом оформлены. Это возможно в том случае, если они оформлены как личностное бытие или потенциально личностное бытие. Человек тоже может стать мифом, если он оформлен и понят как человек и как человеческая личность, то есть как существо, обладающее проявленным, выраженным самосознанием. При этом реально он может и не быть личностью, то есть может не обладать самосознанием.

Можно, думаю, разделить мнение А. Ф. Лосева о том, что всякая вещь или явление, если их рассматривать как предметы живого человеческого опыта, обязательно будут мифами, так как они будут отнесены к его самосознанию как к постоянно обновляющемуся качеству живой психической реальности. Вещи становятся живыми, но не в физическом их бытии, а в психологическом и историческом. Это относится ко всем вещам, в том числе и к слову как к вещи.

Меня привлекает изложенная Лосевым проблема мифа как событий личной жизни его автора, что не только делает изложение конкретно психологическим, но и позволяет увидеть наполнение понятия миф содержанием, которое можно было бы описывать в качественных характеристиках строения психической реальности, в тех ее проявлениях, которые доступны самосознанию.

Если следовать логике А. Ф. Лосева, мне думается, то миф как средство, опосредующее психическую жизнь человека, является превращенной формой самой психической жизни. Поэтому в нем есть все ее важнейшие составляющие, доступные для самосознания человека. В мифе есть полифоничность и самое разное время, в том числе и вечность, в нем есть пространство с его бесконечностью и границами, в мифе есть все возможные планы пространственно-временного бытия и само бытие.

Миф существует как слово, в нем дана личностная история, так как слово – орган самоорганизации личности, форма ее существования в истории. Именно в слове сознание достигает степени самосознания. Это важные моменты существования мифа, которые позволяют увидеть в нем проявление самосознания личности, но особенным – чудесным образом. Так у А. Ф. Лосева появляется то понятие, которое практически не используют и не анализируют психологи. Это понятие чуда .

Самая краткая и общая формула мифа, позволяющая понять его и одновременно задуматься в совершенном изумлении перед фактом его существования, это формула Миф есть чудо .

Если бы жизнь не подарила того опыта общения с людьми, которое дает психологическое консультирование, когда настолько близко прикасаешься к чужой душе, что испытываешь от этого самые разные чувства, в том числе и восхищение чудесностью изменений, которые могут произойти и происходят с человеком буквально у тебя на глазах, то, возможно, я не стала бы (из «педагогических соображений») писать о чуде, а характеризовала бы миф другими, более научными словами. Но в жизни есть это явление – миф, но в жизни, если она живая жизнь, всегда есть место чудесам, чуду как проявлению жизни во всей ее силе и первозданности.