Борис Мандель - Всемирная литература: Нобелевские лауреаты 1957-1980

Когда перевернется страница дня и ты встанешь внезапно, загорелая и светлая, пред хранящей столетия мраморною рукою, вспомни хотя бы того мальчика-сироту, что жил в штормовых волнах, по слогам произнося имя твоей красоты. И брось камень в пуп моря, и вложи алмаз в справедливость солнца.

XII

Возьми с собою в ковчег гиацинтовый свет и окрести его в источнике дня. Пусть рядом с именем твоим содрогнется предание, и моя рука, превозмогая потоп, вырвется наружу вместе с первыми голубями. Кто узнает твое имя на слух, кто достоин иметь его рядом с собою, кто сможет произнести его так, как великое солнце выкликает росток из земли!

Волны очищают мир. Каждый ищет свой голос. Где ты кричу и ни моря нет, ни гор, ни деревьев.

XIII

Расскажи мне о хмурой поре, овладевшей тобою, когда гром обогнал мое сердце. Расскажи о вожатом, приведшем меня на чужбину твоей печали. Расскажи о пространстве – о тьме – и о свете – о тайком прокравшемся шепоте ласкового сентября.

И возьми в руки радугу, увенчай меня.

О.Элитис всегда любил работать у окна. Шум улицы его вдохновлял…

XIV

Возвращайся на свой пемзовый остров, возвращайся и забытым акафистом оживи колокольни, над изгнанной памятью воздвигни утренние купола. Пусть тянутся наружу и вверх из твоего сердца кроны тесных садов, пусть снова целует тебя их кручина. Не чувствуй ничего, кроме острых утесов, и внезапно твой лик станет похожим на их песнопение. Высоко-высоко унесут тебя кривые каменные лесенки, и оттуда, из открытых ворот нового мира, будет биться твой пульс. Собирай лавр и мрамор для белого акрополя своего счастья.

И будь такою, какой родилась, – центром Вселенной.

XV

Магнитная стрелка болеет. Куда ни повернется она – перед ней огненный лик радостного востока. Брось же свои гиацинты, беги по виноградникам вспененных волн навстречу шестикрылому призыву зари!

Дыхание будущего расточает живые дары.

Стихи Элитиса на английском…

XVI

Спрячь на своем челе звезду, выловленную твоею волей в глубинах скорби. И иди за ней вслед, и во имя ее страдай свыше человеческого страдания. И оставь унижение другим. Ты всегда можешь больше. Поэтому большего достойна, поэтому, едва подымешь знамя свое, горькая тень падает на взоры вещей, повторяющих титанический космос.

XVII

Так ты ничему и не научилась от того, что родилось и умирало в страстях. Ты завоевала доверие жизни, не сумевшей тебя приручить, и продолжаешь мечтать. Что остается миру, разве может он тобой пренебречь!

Когда ты сияешь на солнце – рассыпающем по твоим плечам искры слез – и бессмертные гиацинты – и капли молчания – я называю тебя единственной явью. Когда ты вырываешься из тьмы и возвращаешься с зарею, с родниковой водой, древесной почкой, лучом, – я называю тебя единственной явью. Когда ты забываешь всех тонущих в небытии и становишься вновь простой – живой – человечной – я словно весь просыпаюсь в твоей перемене.

И на немецком…

Не играй больше. Брось козырную карту в огонь. Разверни человеческую географию.

XVIII

Смуглое мерцание, колыбельная твоих ресниц сказочным просторам Вселенной.

Пришло время молчанию броситься ветру на грудь; пришло время ветру наречь имена его смыслам.

Взятая за руку природа бежит вперед, как дитя, глаза распахнуты удивленно к голубому потоку, к освещенной листве, к каждому новому облаку на безмятежном лице небес.

А я – ощупывая песок побережья, заглядывая под ореховую кору, измеряя непреодолимое расстояние, потерял места наших встреч.

Где ты теперь, когда южный ветер сушит мне душу, когда Плеяды подают ночи знак освободить от пут бескрайнюю даль, где ты!

XIX

Этот бутон огня тогда отворится, когда новое крещение примет твой маковый цвет.

И с тех пор, где бы ни родилась ты снова, в чем бы ни отразилась, обо что ни разбился бы твой образ, – будет вечным апрель моей страсти, с утренней легкостью зажигающей семь задумчивых алых лепестков.

XX

Столько света, что и чистая строка стала бессмертной. Волны замкнули границы. Драгоценные ветви набросали портрет расстояния.

Теперь осталось только явиться тебе – о, тебе, высеченной из опыта ветров, и встать на месте прежнего изваяния. Осталось только тебе прийти и обратить свой взор к морю, где уже никогда не будет звучать ничего иного, кроме животворящего, непрестанного, вечного твоего шепота.

Осталось тебе простереться от горизонта до горизонта.

XXI

Вот перед тобою твоя смертная земля; ты листаешь ее неустанно, и не спишь. Столько холмов видишь ты, столько морей, столько цветов. И единственное сердце твое умножается, возвеличивая их смысл. Куда ты ни ступишь, распахивается даль, какое слово ни сорвется с твоих губ в бесконечность, обнимет меня. Усилься. Пойми. Почувствуй:

С другой стороны я такой же.

Элитис – не только писатель, но и художник – его картины, созданные в манере сюрреализма, экспонируются и в Греции, и за рубежом…

Всю жизнь он, убежденный холостяк, и так много рассказавший миру о любви, прожил в Афинах, где и умер в марте 1996 года. Похороны Элитиса превратились в национальный траур…

Один из последних снимков О.Элитиса

Помимо Нобелевской премии, Элитис был удостоен академических званий нескольких международных университетов, Национальной премии Греции в области поэзии (в 1960 году поэту вручена первая такая премия), а также греческого ордена Феникса (1965).

Чеслав Милош

Польско-американский поэт и эссеист Чеслав Милош (30 июня 1911 года – 14 августа 2004 года) родился в городке Шетейняй в Литве, входившей в то время в состав царской России. Поляки по происхождению, его отец Александр и мать, урожденная Вероника Кунат, жили в многонациональной стране, богатой противоречивыми традициями. В результате Чеслав говорил не только на своем родном польском языке, но и на литовском, еврейском и русском.