Глеб Анфилов - Физика и музыка

Значит, ноский голос потому слышен издалека, потому дальнобоен, что насыщен звуковыми частотами, заметными для человеческого слуха. Ничего мудреного.

Повышенная чувствительность нашего уха к высоким звуковым частотам объяснила тот факт, что хороших женских голосов больше, чем мужских. В женском голосе высокая форманта играет менее важную роль, ибо сопрано или меццо-сопрано и без того богаты высокими частотами. Зато в мужском голосе она совершенно необходима.

Как видите, физика подсказывает педагогам-вокалистам, чего добиваться от учеников: развития высокой форманты. В ней-то и скрыт, как выяснилось, важный секрет красоты певческого голоса. Отлично, скажут педагоги. Пусть так. Но каким же образом применить этот совет на практике? Как, слушая арии и вокализы, следить за высокой формантой? Ведь не будешь на каждом уроке раскладывать голос в спектр! А на слух уловить тончайшие изменения частотного состава от урока к уроку практически невозможно.

Но физики и здесь пришли на выручку. Трудами инженера Рудакова разработана методика, при которой профессиональные качества певческого голоса определяются поведением стрелок электронных приборов. А заботами инженера Б. А. Шварца в лаборатории построен аппарат — «индикатор тембра». Певец поет, а стрелка прибора неусыпно следит за тембром его голоса. Скользя по шкале, она все время показывает цифры — коэффициент носкости, так сказать — коэффициент красоты!

Вы скажете: «До чего все-таки дошли—красоту научились измерять на приборах, словно взвешивать кули с мукой!»

Пожалуй, не совсем так. Измеряется все-таки не красота, а какие-то ее элементы, неотделимые от многих других качеств голоса. Тем не менее «индикатор тембра» — замечательное подспорье в работе педагога-вокалиста. Представьте себе, что начинающий певец на уроке нашел приятный тембр, сумел красиво спеть. «Индикатор тембра» в это время указал, скажем, цифру 20 — коэффициент носкости был равен 20 процентам. Педагог обратил на это внимание ученика и на следующем уроке требует, чтобы тот сумел повторить прежний тембр — тембр, соответствующий тем же 20 процентам. Прибор помогает добиться этого без большого труда.

Читатель вправе иронически заметить: «Что ж, может быть, в конце концов экзамены у певцов будут принимать не люди, а приборы? А потом и в концертных залах вместо публики станут рассаживаться эти ваши «индикаторы тембра»?»

Шутки шутками, а на экзаменах в Московской консерватории приборы применяют уже сейчас, правда, лишь с целью исследований.

В будущем же они несомненно прочно войдут в практику обучения певцов.

Вдумчивый анализ скрипичного звука открывает физикам секреты артистического изготовления скрипок. Разгадав до конца человеческий голос, наука поможет певцам овладевать всем, чем одарила их щедрая природа. А может быть, когда-нибудь и природа будет превзойдена. Может, сбудется древняя мечта: физики, физиологи ц педагоги научатся искусственно творить певческие голоса у всех людей — у всех без исключения, а не только у одаренных одиночек, в поиски которых теперь снаряжаются целые экспедиции. Никаких запретов свершению этой заманчивой надежды, по мнению многих ученых, нет. Но прежде предстоит колоссально много изучить, испытать, понять.

В акустике вокала еще полно загадок. Чего стоит, к примеру, четырехоктавный голос Имы Сумак — певицы, которая отлично чувствует себя во всех традиционных женских диапазонах, начиная от контральто и кончая колоратурным сопрано. Даже мужские баритональные и басовые партии доступны удивительной перуанке, хоть и звучат непривычно «по-женски». А ее умение «на ходу» менять тембр, частотный состав голоса! А ее поразительный «двойной звук» — будто пение дуэтом! Это ли не доказательство величайшего запаса скрытых возможностей человеческого голоса, поныне необъясненных и проявляющихся чрезвычайно редко, чуть ли не случайно. Тут есть над чем поразмыслить и певцам, и ученым, и педагогам.

Впрочем, только ли Сумак! Необъяснимый «двойной звук» умеют воспроизводить и некоторые не столь знаменитые певцы. Видимо, таков один из эффектов управления тембром. И очень может быть, что изучение этой способности сделает ее достоянием множества вокалистов.

Человеческий голос, пожалуй, самый сложный, самый гибкий и богатый из всех музыкальных звуков.

Вспомните хоть ту же носкость голоса. Разгадана она как будто до конца. И причины ее найдены, и измерять ее научились, и следят приборами за ее развитием. Но, с другой стороны, разве не поразительно, что визгливые свистящие звуки, составляющие высокую форманту, в баритоне и басе совершенно не слышны по отдельности? Почему же в совокупности своей они дают красивый слитный низкий звук?

В лаборатории снято множество акустических спектрограмм, глядя на которые хочется в недоумении развести руками. Судите сами.

В спектре мощного баса на основной тон приходится обычно ничтожная доля всей звуковой энергии. Иногда спектр вовсе не фиксирует основного тона, который между тем слышен великолепно. Выходит, что певец складывает нижний тон из тонкозвучного хора высших обертонов. Словно женская капелла поет своими заливистыми сопрано рокочущую арию Кончака. Из сотни высоченных «жердей» складывается одно коротенькое «полено»! Удивительное явление!

А между тем, как вы прочтете в следующей главе, оно уже объяснено наукой. Разгадка пришла, когда особенности человеческого голоса глубже сопоставили с особенностями человеческого слуха, где заключены многие секреты восприятия музыкальных звучаний.

Да и всю физику музыки невозможно осмыслить без знания физики слуха.

Некогда в одной из радиостудий шла репетиция фантастического спектакля с участием марсиан, роботов и прочих таинственных персонажей. Актеры выбивались из сил, стараясь придать своим репликам «неземное» звучание. Ничего у них не выходило. «Нечеловеческие» голоса не получались. Но вот к режиссеру подошел многоопытный звукооператор и дал дельный совет:

— Пусть ваши «роботы» кричат в открытый рояль, нажав правую педаль.

Попробовали. И остались довольны.

Оказалось, что незажатые демпферами рояльные струны отзываются на человеческий голос и повторяют его со своеобразным металлическим, звенящим призвуком.

С тех пор радиорежиссеры, ставящие фантастические пьесы о космических полетах и далеких мирах, частенько пользуются этим приемом. Каждый наш читатель может проверить его — прокричать в открытый рояль. Тот будто услышит ваш голос и ответит звоном струн, довольно отчетливо повторяя гласные «а», «о», «у», «е».