Николай Плавильщиков - Занимательная энтимология

По временам я меняю эти обломки и кусочки. Мне приходится вести сложную запись, чтобы каждый раз в чашечку попадал еще не побывавший в ней материал.

Мои подопечные растут, надстраивают колпачки. Они берут тот материал, который оказался возле них. При разных сортах материала и колпачки получаются разноцветные. Некоторые из этих колпачков очень красивы, но так малы, что оценить их красоту можно лишь при помощи сильной лупы.

Свой колпачок-мешочек гусеница надстраивает спереди. Ее жилье растет впереди, изнашивается сзади. Эта изношенная часть постепенно истирается и осыпается мелкой пылью. Проходит не так уж много дней, и от первой одежды — крохотного колпачка — ничего не остается: он износился.

С ростом мешочницы колпачок становится все длиннее, превращается в трубочку. Но задний конец по-прежнему сужен, и чехлик выглядит длинным, а потому и узким колпачком.

Чехол не так уж долго оставался просто шелковой трубочкой. Понемножку он начал словно облипать мелкими кусочками растений. Они выглядели случайными огрызками, но их становилось все больше и больше, да и сами они оказывались все крупнее.

Подошло время переделки жилья. Гусеницы не сменяли для этого своего шелкового платья. Про них нельзя было сказать: переоделись. Они поступили гораздо проще: приладили к шелковому чехлу покрышку.

В ход пошло все: кусочки тонких стебельков трав, хвоинки, огрызки листьев. Зная повадки моих воспитанниц, я заранее положил в садки и чашки нужный строительный материал.

Теперь я не просиживал часами над чашечкой с гусеницей. Мне не нужен был бинокуляр. Следя за гусеницами «своими глазами», я лишь иногда брал в руки лупу. Гусеницы подросли, да теперь и работа их не была такой «микроскопичной», как у крошек, только что вышедших из яйца.

Гусеница хватала челюстями кусочки стебельков, вертела их и челюстями и ножками. Может быть, она выбирала, может быть, примеривалась. Случалось, что кусочек браковался, случалось, что гусеница брала его. Я не мог найти заметной разницы между такими кусочками, нередко это были две совсем одинаковые хвоинки. Очевидно, гусеница видела то, чего не видел и не мог видеть я.

Кусочек стебелька выбран. Гусеница хватает его челюстями за конец. Отгрызает здесь несколько крошек. А затем приподнимает стебелек и взмахивает головой и грудью. Резким движением она перебрасывает стебелек себе на спину. Не выпуская его из челюстей, прикрепляет этот конец к шелковому чехлу: приклеивает-привязывает паутинкой.

Вот и все. Начало постройке положено. За первым стебельком последуют второй, третий… Все их гусеница укладывает одинаковыми движениями, и все они довольно ровно ложатся вдоль чехла.

Размах определяет то место, где начинается покрышка. Впереди остается неприкрытый кусок шелковой трубки: грудь гусеницы не теряет подвижности из-за грубой покрышки.

Конечно, как ни изгибайся гусеница, она не построит чехла по всей длине шелковой трубки. Нетрудно догадаться, как она действует. Прием обычный: чехол надстраивается спереди. Понемножку вылезая вперед из шелкового чехла и надстраивая его, мешочница увеличивает поверхность своей «строительной площадки».

Не все идет гладко при такой постройке. Не всякий прутик, не всякая хвоинка ложатся вдоль чехла: иные и торчат в сторону. Особенно заметно лежат вкось и даже поперек кусочки листьев.

Причина проста. Гусеница хватает стебелек, хвоинку за конец. Схватив, закидывает себе на спину и тотчас же прикрепляет. Она не укладывает, не примеряет этот стебелек на спине: как ляжет, так и останется. А ляжет он так, как схватила его гусеница. Схватила наискосок, косо ляжет он и на спину. Огрызки листьев короче, их легче закинуть на спину в любом положении. Поэтому и лежат они как придется.

Все же чехол не выглядит очень растрепанным. И опять: не так уж трудно сообразить почему. Гусеница ползает, и торчащие далеко в стороны стебельки и хвоинки цепляют за все по дороге. Постройка прочна, но в конце концов такие стебельки отваливаются или надламываются.

Работа растягивается на много дней. Это не первый колпачок, который крошка-гусеничка спешила надеть поскорее. Гусеница ест, ползает, строит чехлик. У нее всякие «дела», и на первом месте, пожалуй, еда.

Покрышка готова. Эти слова не означают, что гусеница прекратила работу. Шелковая трубочка скрылась под всяким растительным мусором, но это не причина для окончания работы строительницы. Гусеница продолжает надстраивать чехлик спереди, а он изнашивается сзади.

В один прекрасный день мои мешочницы поползли по стенкам садка. Они принялись подвешивать свои чехлики, прочно прикрепляя их шелковинками к стенке. Подвесив чехлик, гусеница заделывала шелком вход в свое жилье.

Гусеницы приготовились зимовать.

Что делать с ними?

Не удивляйтесь такому вопросу. Для него были свои причины.

Я еще не назвал полностью моих воспитанниц. Мешочниц много: на земном шаре их распространено около пятисот видов. Среди этого множества видов есть и вредные. Они встречаются по большей части на юге, особенно в тропиках. Север не очень подходящее место для южанок-мешочниц. Сахарный тростник и цитрусы, плодовые деревья и злаки, хлопчатник, виноград, чайный куст, луговые травы, какао, кофе… Длинен и разнообразен список растений, повреждаемых гусеницами мешочниц.

В нашей стране встречается около ста пятидесяти видов этих бабочек, а всего около восьмисот. Очевидно, для полного знакомства мало слова «мешочница», нужно сказать точнее.

У меня жили гусеницы мешочницы одноцветной, прозванной так за одноцветную черно-бурую окраску ее самца. Иной раз они повреждают злаки, кое-какие кустарники.

Эти мешочницы развиваются медленно: их гусеницы зимуют два раза. Лишь на юге они окукливаются после первой зимовки.

Две зимы! Вот почему я задумался. Все будущее лето возиться с гусеницами, кормить их? А окукливаться они будут лишь через весну, и лишь тогда понадобятся мне.

Не проще ли отнести моих мешочниц в лес, а в конце будущего лета набрать новых, проживших второе лето?

Так я и сделал.

Прошла зима, миновало лето. Осенью я отправился на поиски мешочниц. Теперь чехлики были крупные, хорошо заметные: 3–4 сантиметра длиной. У одних было много стебельков и хвоинок, они выглядели лохматыми метелочками, и у них была длинная голая шелковая трубочка. Это чехлики самцов. У будущих самок чехлики были поаккуратнее, шелковая трубочка едва заметна, в покрышке много кусочков листьев.