Борис Емельянов - История отечественной философии XI-XX веков

Это высказывание (и особенно фраза «вовремя я начал проповедовать пол») многозначительно, поскольку «проповедовать» – означает не изучать, а вводить нечто в область веры. Для Розанова вопрос пола – главнейший, лежащий в глубинах человеческой деятельности. Он задался целью реабилитировать репрессированный многовековым господством христианства пол, вернуть ему жизнь, а жизни – вернуть пол.

Обращение к проблемам пола имело для Розанова не только религиозные и мировоззренческие основания, но и личные – многие беды и трудности его жизни были связаны именно с христианским толкованием пола и семейной жизни. Невенчанный брак и незаконнорожденные дети были многолетней болью Розанова, постоянно тревожащей его сознание. «Церковь сказала мне “нет”. Я ей показал кукиш с маслом. Вот вся моя литература» 1200.

Философ громко и настойчиво «проповедовал пол», но «славянским Лютером» (каковым он в «Легенде» считал Достоевского) не захотел стать: «Хочу ли, чтобы очень распространялось мое учение? Нет. Вышло бы большое волнение, а я так люблю покой» 1201. О проблемах пола он писал много, но в работах Розанова проблема пола, в отличие от работ В. Соловьева и О. Вайнингера, раскрывалась через естественную, здоровую сексуальность, связанную с проблемами любви, семьи, детей, в то время как у В. Соловьева и О. Вайнингера эта проблема сопряжена с патологией: Соловьев писал исключительно об абстрактной Вечной женственности, а Вайнингер – о своих гомосексуальных симпатиях («Из каждой страницы Вайнингера слышался крик: “Я люблю мужчин!” – констатирует Розанов).

В определенном смысле можно говорить о «религии пола» и «философии пола» у В. В. Розанова. Обращение к полу подводит итог религиозным исканиям философа. Пол как увеличительное стекло проявляет для него недостатки христианства и в то же время может одухотворить жизнь, сделать ее прекрасной, освященной Божественной благодатью. Пол у Розанова – универсальная природная сила, общий закон природы и одновременно «закон Божий». Философ утверждает святость пола, что, естественно, противоречит христианской символике: земное – бренное и греховное, а небесное – одухотворенное и безгрешное. Отрицание христианством святости пола, считает он, «понижает» и ослабляет христианство, и поэтому его из этого состояния необходимо вывести.

В «философии пола» у Розанова пол представлен основанием всего существующего, своеобразным космическим началом, трансцендентным, всеобщим, детерминирующим мировую гармонию. «Пол космичен. Мировой космос – жив, жизненен; он не существует резонно и логически, но живет» 1202. Пол определяет и человеческую жизнь, индивидуальность. В «Людях лунного света» философ специально исследует силу полового влечения, считая, что оно непостоянно. У каждого человека наличествуют «мужские» и «женские» начала, потому стремление к противоположному полу объясняется стремлением к полноте жизни. В частности, он пишет: «…“пол” не есть в нас, – в человечестве, в человеке, – так сказать “постоянная величина”, “цельная единица”, но что он принадлежит к тому же порядку явлений или величин, которую ньютоно-лейбницевская математика и философия математики наименовали величинами “текущими”… Вот такая-то “вечно-текущая” величина в нас или, точнее, существо в нас есть пол наш, как наша “самочность”, что мы суть или “самец” или “самка”. Вообще – это так: мы суть 1) самцы, 2) самки. Но около этого “так” лежит и “не так”: противоборство, противотечение, “флюксия” (Ньютон), “Я”-отрицающееся лицо, начало лица…» 1203. Существуют индивидуальные различия в соотношении мужского и женского начал у человека, амплитуда полового напряжения колеблется от повышенной сексуальности до ее отсутствия и даже до отсутствия влечения к противоположному полу. Говоря о силе сексуального напряжения, Розанов представляет ее в виде ступеней в ряде натуральных чисел от «плюс» семи до «минус» семи. Сущность наивысшего напряжения полов в их противоположности, – наибольшая противоположность мужчины и женщины и выражает сильнейший в них пол. Философ констатирует:

«в противостоянии своем наибольший самец и наибольшая самка суть: 1) герой, деятель; 2) семьянинка, домовочка. Один будет: 1) деятелен, предприимчив, изобретателен, смел, отважен и, пожалуй, – действительно “топает” и “стукает”, другая же: 2) тиха, нежна, кротка, безмолвна или маломолвна. “Вечная женственность” – прообраз одной. “Творец миров” – прообраз другого» 1204.

«План всемирной истории» философ также объясняет половым напряжением. Колебание полового чувства, по его мнению, непосредственно влияет на развитие европейской цивилизации и выражается в постепенном и взаимном умалении мужского и женского начала. «Первоначальное грубое ворочанье камней культуры» связано с деятельностью «первоначального самца» (индекс +8, +7) – это ранние эллины, Одиссей, викинги. Однако постепенно историческое развитие приводит к «всемирной потребности шлифоваться», степень полового напряжения понижается до умеренных и низких ступеней: «В этих умеренных ступенях зарождается брак, как привязанность одного к одной, как довольство одною. И, наконец, появляется таинственный “+0”, полное “неволенье” пола, отсутствие “хочу”» 1205. Возникает совершенно новая ситуация культурного творчества.

В. В. Розанов строит концепцию «третьего пола», которого не знала и не терпела природа. Это «бесплотность», «бессеменность», «+0 пола». У людей «третьего пола» (их философ называет «людьми лунного света») «в характере много лунного, нежного, мечтательного; для жизни, для дел – бесплодного; но удивительно плодотворного для культуры, для цивилизации… Здесь цветут науки и философия» 1206. Появление этого типа людей разрушает (правда, психологически) тип социальной жизни и даже «тип истории». Но половое чувство (по Фрейду – «либидо»), сохраняясь, переносится в иные сферы жизни – духовное творчество, религия, культура. Именно в этих людях Розанов увидел «начало христианства, еще задолго до христианства», поскольку именно их мироощущению соответствует христианский идеал «святости». Собирательный образ «людей третьего пола» – это монах, инок. Монах – субъект христианской религии, он ее организует как социальный институт, хранит ее чистоту, несет в сознание «мирян», критикуя их за неспособность отказаться от пола, от «мира». Философ утверждает, что не только религия, христианство, но и «аромат европейской цивилизации, совершенно даже светский, даже атеистический и антихристианский, – все равно весь и всякий вышел из кельи инока» 1207.

Ниже, усиливая эту мысль, он пишет: «одно иночество; и оно одно составляет поворот в истории от древнего к новому, оно есть виновник и создатель новой эры» 1208.