Димитрий Чураков - Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов

Документом, который впервые отразил реалии новых границ СССР и лёг в основу всех дальнейших разработок Генштаба, являлись «Соображения об основах стратегического развёртывания вооружённых сил Советского Союза». Он был разработан Шапошниковым 19 августа 1940 года. О близости Шапошникова к Сталину, а также о том доверии, которое питал Сталин к маршалу, свою блестящую карьеру начавшего ещё в императорском генштабе, хорошо известно. Можно смело утверждать, что планы Шапошникова и являлись планами самого Сталина.

Разработанный Шапошниковым план исходил из того, что основной удар немцы будут наносить севернее реки Сан (с 1939 года протекала в пограничье между УССР и оккупированной немцами частью Польши). Соответственно главные силы советских войск должны были сосредотачиваться к северу от Полесья. На Украине планировалось лишь сковывать вражеские войска. Свой решающий контрудар Красная Армия должна была наносить по врагу, сгруппировавшемуся в Восточной Пруссии и районе Варшавы, т. е. по кротчайшему направлению на Берлин. Именно это и следует считать аутентичным мнением Сталина.

Однако, после прихода к руководству Генштаба Мерецкова, планы военных начали менять. Как указывает известный исследователь А. В. Исаев, Мерецков имел не очень удачный опыт штурма сильных укрепрайонов, в частности линии Маннергейма. А Восточная Пруссия, как известно, представляла собой сплошной укрепрайон. Поэтому уже при Мерецкове было обозначено второе направление действий советской армии – южное. Выбор между Украиной и Белоруссией как районами сосредоточения основных сил Красной Армии предстояло сделать в дальнейшем, исходя из текущей стратегической ситуации.

Окончательный вид советские планы прикрытия границы получают в тот период, когда начальником Генерального штаба становится Г. К. Жуков. Он никогда не скрывал своей нелюбви к штабной работе, которая, скорее всего, была связана не только с предпочтениями, но и способностями Георгия Константиновича. Именно при Жукове в документах военного планирования СССР окончательно прописался Украинский вариант. Именно с этого времени доминирующей становится точка зрения, что основной удар немцы нанесут по Украине и поэтому именно там следует сосредоточить главные силы Красной Армии. Некоторые авторы, в частности А. Б. Мартиросян, полагают, что эта переориентация произошла по причине заговора в советской военной верхушке. При этом он ссылается, что на то, что план, предложенный Жуковым, практически воспроизводил «план поражения» СССР в войне с Германией, в подготовке которого в ходе следствия 1937 г. сознался маршал М. Н. Тухачевский.

Другие историки не столь категоричны. В частности, профессиональный военный историк В. А. Рунов указывает не на изменническую, а, скорее, на коррупционную составляющую просчётов военного руководства СССР перед войной. Позволим себе развёрнутую цитату из его исследования:

«Пройдёт время, и исследователи начала Великой Отечественной войны дружно начнут обвинять И. В. Сталина в том, что он неправильно определил направление главного удара противника. При этом эти «исследователи» совершенно не учитывают тот фактор, что с середины 1940 года практически вся верхушка РККА состояла из представителей Киевского Особого военного округа, а эти люди, вполне естественно, привыкли работать в интересах своего региона и знали его особенности лучше, чем другие оперативные направления. После назначения наркомом обороны бывшего командующего КОВО С. К. Тимошенко он тут же пригласил бывшего начальника штаба этого округа Н. Ф. Ватутина на должность начальника Оперативного управления Генерального штаба, начальника мобилизационного отдела КОВО генерал-майора Н. Л. Никитина на должность начальника Мобилизационного управления Генерального штаба. Бывший командир механизированной бригады и начальник автобронетанковых войск КОВО И. Я. Федоренко становится начальником Автобронетанкового управления РККА. Бывший командующий 6-й армией КОВО Ф. И. Голиков становится начальником Главного разведывательного управления и заместителем начальника Генерального штаба. Бывший член Военного совета КОВО корпусной комиссар С. К. Кожевников назначается на должность военного комиссара Генерального штаба. Эти люди пользуются особым расположением наркома и имеют возможность выходить на него в обход начальника Генерального штаба. В такой обстановке К. А. Мерецкову работать очень непросто.

Проходит совсем немного времени, и на должность начальника Генерального штаба вместо К. А. Мерецкова назначается командующий КОВО генерал Г. К. Жуков. Он делает своим первым заместителем Н. Ф. Ватутина, а на освободившуюся должность начальника Оперативного управления Генерального штаба назначается заместитель начальника штаба КОВО генерал-майор Г. К. Маландин. На должность начальника укреплённых районов РККА приходит начальник укреплённых районов КОВО генерал-майор С. И. Ширяев».

Историк делает свои выводы на основании работы генерала М. В. Захарова «Генеральный штаб в предвоенные годы». Захаров и сам одно время являлся работником штаба КОВО. Тем не менее, он объективно отмечал, что «… сотрудники, выдвинутые на ответственную работу в Генштаб из Киевского Особого военного округа, в силу своей прежней службы продолжали придавать более важное значение Юго-Западному направлению. При оценке общей военно-стратегической обстановки на Западном театре войны их внимание, на наш взгляд, невольно приковывалось к тому, что «прикипело к сердцу», длительно владело сознанием и, естественно, заслоняло собой и отодвигало на второй план наиболее весомые факты и обстоятельства, без которых нельзя было воспроизвести верную картину надвигавшихся событий».

Захаров признавал, что такого рода подходы к подбору руководителей Генштаба таили в себе угрозу и не были вызвано какими-либо объективными причинами или заботой о повышении обороноспособности страны. Генерал Захаров крайне деликатен, и в связи с выявленной им картиной не употребляет таких понятий, как «кумовство» или «круговая порука». Но он даже не пытается скрыть, что перебравшиеся из Киева в Москву генералы тяготели «по опыту своей прежней деятельности к оценке обстановки с позиций интересов командования Юго-Западного направления». Тем не менее, именно такой подход не мог не импонировать предвоенному политическому руководству Украины. Можно смело предположить, что такое особое отношение к КОВО стало базой сближения Жукова и Хрущёва, давшее свои многочисленные плоды уже после смерти Сталина. Одним из плодов этого сближения и стал миф, при помощи которого с руководства Наркомата Обороны, Генштаба и УССР ответственность за ошибки в определении направления главного удара фашистов перекладывалась на Сталина.