Димитрий Чураков - Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов

Другой чёрный миф «оттепели» и «перестройки» в качестве одной из основных причин поражений Красной Армии в начале войны называет чуть ли не поголовное уничтожение Сталиным цвета советского офицерства в чистках 1937 года. Авторы, стоящие на таких позициях, до крайности преувеличивают заслуги и таланты М. Н. Тухачевского, В. К. Блюхера, И. Э. Якира и других военачальников, ставших жертвами борьбы за власть в советском руководстве перед войной. Другие авторы, наоборот, указывают на то, что многие заслуги репрессированных маршалов и генералов раздуты их почитателями и в действительности результаты деятельности – того же Тухачевского – выглядят куда менее блистательно.

Например, маршал действительно увлекался ракетостроением. Но следствием подобных увлечений стало пренебрежительное отношение к обычной артиллерии, что очень дорого обошлось нашей армии в годы войны. Другим увлечением Тухачевского были танковые войска. По его вине перед войной огромные материальные, сырьевые и людские ресурсы были затрачены на создание армады танков, броня которых пробивалась из обычных видов вооружения, маломощных и ненадёжных. Хорошо известен «Франкенштейн Тухачевского» – танк с пятью башнями Б-35. Грозные с виду, они несли совершенно несерьёзное вооружение и были такими неповоротливыми и хрупкими, что в реальных боевых действиях 1941 года практически не поучаствовали – не смогли доехать до линии фронта, переломались по дороге.

Нельзя забывать и о действительном «героическом» прошлом Тухачевского и многих других попавших под репрессии военных. Послужной список маршала красноречив, говорит сам за себя. Даже если забыть Варшавскую авантюру, когда Тухачевский погубил десятки тысяч красноармейцев, павших в боях или умерших от неимоверных страданий в польском плену, на совести маршала останутся и другие эпизоды. Именно он руководил подавлением восстанием голодных матросов в Кронштадте. Именно он возглавлял борьбу против крестьян Тамбовщины, доведённых до отчаянья продразвёрсткой. Там, на Тамбовщине, Тухачевский отдавал приказ о применении против крестьян химического оружия. В начале 1930-х гг. Тухачевский начал борьбу с офицерами императорского Генштаба, перешедших ещё в годы гражданской войны в РККА. По его доносам многие из них были отправлены в лагеря. Всё это ставит его в один ряд с другими военными преступниками XX века. А давайте вспомним, что война с фашизмом сразу же приобрела характер всенародной, Отечественной войны. Стала бы она такой, если бы Красную Армию в 1941 году возглавляли люди, сделавшие свою карьеру как палачи в годы братоубийственной гражданской войны. Вопрос риторический, ответ на него очевиден.

Помимо этого, согласно новейшим исследованиям, репрессии 1937–1938 годов на боеспособность Красной Армии и уровень офицерского состава в ней практически никак не повлияли. Так, историк А. А. Смирнов проанализировал уровень выучки офицеров и младшего командного состава до 1937 и после. Оба периода показали крайне невысокую готовность многих советских командиров к войне, к действиям в реальных боевых условиях. Такое плачевное положение объясняется просто: ещё в бытность Тухачевского, Якира, Уборевича и других пострадавших в 1937 году, в СССР крайне недостаточно уделяли внимание военной подготовке, системе военного обучения.

Свою роль в этом сыграл и лично Тухачевский, на совести которого преследование старых царских специалистов, занимавшихся после революции военной наукой и преподавательской деятельностью. Таким образом, грамотного резерва офицеров в СССР практически не существовало. Не существовало также отработанной системы их обучения. Вместе с тем, с 1937 по 1941 год советская армия выросла примерно в 10 раз: с полумиллиона, до 5,5 млн. человек! Понятно, что в этих условиях на офицерские должно было пропасть и попало много людей, не имеющих достаточной квалификации, и репрессии здесь, понятно, действительно совершенно ни причём.

Перечень дискуссионных вопросов по теме начала войны и причин наших трудностей того периода имеет весьма внушительные объёмы. Сюда можно отнести миф о плохой работе советских разведчиков; миф о том, что советским войскам не был своевременно отдан приказ о приведении в полную боевую готовность; миф о нежелании народа сражаться за коммунистический режим; миф о том, что советские солдаты были плохо вооружены и зачастую имели одну винтовку на троих и очень многие другие.

Иногда чёрная мифология о Великой Отечественной войне приобретает совсем уж сюрреалистические, гротесковые формы. Взять, например, пресловутый миф о сталинской прострации в первые дни агрессии. Казалось, зачем распространять совсем уж очевидные, нелепые по своей сути измышления? Но такова внутренняя логика «войн памяти» и консциентального оружия, применяемого в них!

Авторство мифа о «сталинской прострации» по праву принадлежит Н. С. Хрущёву. В первые дни войны он занимал значимый, но всё же периферийный пост руководителя одной из союзных республик. Соответственно в первые дни войны против агрессора в Москве его ещё не было. Узнать о том, что происходило в столице он мог только с чужих слов. Поэтому, чтобы придать своим измышлениям о Сталине хотя бы иллюзию правдоподобия, Н. С. Хрущёву приходилось придумать заодно и якобы состоявшуюся беседу с Л. П. Берия, в которой тот и поделился с ценным товарищем с Украины важной правительственной информацией.

По версии Хрущёва, Берия рассказывал, будто бы Сталина буквально шокировали новости с фронтов. В результате полученного нервного потрясения, потерявший голову диктатор бросил всё и умчался на свою ближнюю дачу в Кунцево. На ней потерявший волю и самообладание тиран робко отсиживался. А когда к нему приехали Берия и другие высшие лица партии и государства, ещё больше перепуганный Сталин подумал было, что это прибыли его арестовывать…

Вполне вероятно, что источником для захватывающего рассказа Хрущёва стало киноискусство. Во всяком случае в той атмосфере, которая чувствуется в неуклюжей байке о десанте членов Политбюро на дачу Сталина ощутимо проступает параллель с фильмом С. М. Эйзенштейна «Иван Грозный». В истории правления Ивана Грозного действительно имел место случай, когда к царю в Александровскую слободу приезжают бояре умолять возвратиться на трон, который Иван IV вроде бы как оставил в знак протеста против дурного поведения бояр. В наши дни отдельные историки и драматурги как раз и повествуют о том, что этот исторический прецедент мог подсказать Сталину идею «проверить лояльность» «своих бояр» точно таким же способом. Именно так, с налётом исторических иносказаний, объясняются действия Иосифа Виссарионовича в книге А. Мерцалова и Л. Мерцаловой «Сталинизм и война». Не следует исключать, что подобный ход мысли вдохновил и самого Хрущёва на сочинение мифа о «затворничестве Сталина».