Джоди Андерсон - Пташка Мэй — королева воинов

Никогда еще Болотные Дебри не слышали таких оглушительных воплей, как в Седых Мхах. Одноклассники Мэй рванули из дома, как связка петард. С пронзительным визгом они высыпали на лужайку и забились в дальний угол двора. Все дрожали, потому что выскочили без курток и шапок.

Вечеринка закончилась в рекордные сроки. Уже через полчаса всех перепуганных гостей разобрали родители, примчавшиеся в Седые Мхи из Кабаньей Лощины.

Последней двор усадьбы покинула Клэр Арнисон. Мэй вышла на крыльцо попрощаться, но Клэр, возмущенно мотнув конским хвостом, юркнула в прибывший папин внедорожник и даже не оглянулась. Мэй смотрела ей вслед, рука, поднятая для прощания, застыла в воздухе. Больше к ней на день рождения никто не придет, это уж точно.

Мама сидела на кухне с чашкой чая в окружении тарелок с остатками лазаньи, воздушных шариков на стенах и горок несъеденного печенья, которое они с Мэй испекли. Увидев ее лицо, Мэй сразу почувствовала угрызения совести.

— Прости, мам, но…

Миссис Берд оборвала ее решительным жестом:

— Не сейчас, Мэй.

Девочка обиженно затопала по ступенькам на второй этаж, Пессимист плелся следом, поджав хвост. Она ведь всего-навсего сказала правду. Закрывшись у себя, Мэй вытащила из гардеробной коробку и, сбросив одним резким движением свой праздничный наряд, облачилась в купальник и саван. Купальник растянулся по фигуре. Чтобы не замерзнуть, Мэй влезла в теплые фланелевые пижамные штаны и кроссовки. Глянула в зеркало. Вид такой, будто в переодевания решила поиграть. Зато вполне боевой.

Мэй накинула на Пессимиста его собственный саван и уселась ждать. Ждала и ждала. Минуты шли, ничего не происходило. За окнами сгущалась темнота.

Когда в девять зазвонил телефон, Мэй чуть не выпрыгнула из штанов. Подскочив к двери, она принялась слушать, что ответит мама. Через несколько минут миссис Берд сама показалась на лестнице. Дойдя до середины, она увидела Мэй и остановилась.

— Что это на тебе? — воскликнула мама изумленно при виде купальника и савана.

Мэй оглядела себя:

— Так просто… в шкафу рылась…

Эллен измученно вздохнула:

— Звонили из телефонной компании. Судя по всему, наш номер на неделю соединили с каким-то другим, из Кабаньей Лощины. С доставкой пиццы, как я поняла…

Мэй оцепенела. «Вы нам нужны… Привезите, пожалуйста, большую пеперони!» Да? Сердце оборвалось и ухнуло куда-то сквозь пол.

— А еще по всей Кабаньей Лощине, кажется, выключилось электричество из-за вьюги.

Мэй стояла каменным столбом. Неужели она сама себе все придумала? Голос Тыквера? И ту надпись в верхнему уголке газетного листа? Эллен окинула ее изучающим взглядом, а потом подошла вплотную:

— Давай сейчас все забудем, а завтра с утра начнем нормальную жизнь, как нормальные люди? Да?

Наклонившись, она поцеловала Мэй в щеку, окутав знакомым теплым жасминовым запахом. Мэй уткнулась в мамино плечо.

— А сейчас ложись спать.

— Хорошо, мам. — Мэй почувствовала себя маленькой-маленькой.

— Эй, — Эллен погладила ее по щеке. — Ты всегда будешь моей деткой, что бы ни случилось. Не забывай. Не знаю, как бы я жила без тебя.

Мэй кивнула. Мама развернулась и пошла к себе в комнату, а Мэй проводила ее взглядом.

Неужели правда? Все попусту? И она останется здесь, в Болотных Дебрях, с тоской на полсердца?

Мэй стояла в коридоре, уносясь мыслями за сотни световых лет, в заснеженный лес на северной окраине призрачного мира. Оболочка от Мэй. Наверное, так она и будет болтаться до конца дней своих — ни здесь и ни там.

— Миэй…

Пессимист вскарабкался в темноте к Мэй на колени. Ставни хлопали на ветру. В тусклом свете выглядывающей из-за облаков луны раскачивались деревья. Снег хлестал по стеклам, оставляя диагональные полосы.

Мэй прислушалась, дожидаясь, пока мама приготовится ко сну и закроет дверь в свою комнату. Тогда она встала и пробралась в коридор, к выходу на чердак. Медленно и осторожно Мэй потянула дверь на себя и начала подниматься по лестнице.

Чердак в Седых Мхах был узкий, темный и пыльный. Ступая на цыпочках по решетчатому деревянному полу, Мэй дошла до телескопа, который тоже изрядно запылился, стоя без дела. Мэй посмотрела на лес за окном. Деревья гнулись под напором вьюги.

В углу чердака примостилась лестница, ведущая на «вдовью дорожку» — узкий балкончик с перилами на самом коньке крыши. Мэй помедлила, всего секунду.

Люк заржавел, но Мэй надавила изо всех сил, и крышка с лязгом откинулась. Мэй замерла, прислушиваясь, не проснулась ли мама. Наверху все тонуло в снегу.

— Эй! — шепнула она.

Пессимист тронул лапой ее пятку, напоминая о себе. Мэй сгребла его в охапку и сунула под саван.

Трясясь от холода, она осторожно вылезла наверх, в самую стужу. Ветер не просто пробирал до костей, он резал без ножа. Мэй осторожно двинулась по «вдовьей дорожке», дошла до края крыши и посмотрела на лужайку перед домом и обступивший усадьбу лес. Высоко! У Мэй, боящейся высоты, слегка поплыло перед глазами. Тогда она подняла голову к небу. Сердце защемило.

И тут же потоком хлынули тревожные мысли, которые она так долго от себя гнала. Как они там? Как там ее друзья в Навсегда? Она бросила их в беде? Они ее забыли?

— Где вы? — спросила она у неба. Глаза наполнились слезами, которые тут же сдуло ветром.

Над головой клубились тучи. Небо рвалось на части. По лужайке кружила поземка. Из облаков на Мэй смотрели призраки — сплошная мозаика из призрачных лиц и силуэтов. Не сводя глаз с неба, она крепче прижала к себе Пессимиста, словно сверху вот-вот должен был кто-нибудь спуститься и забрать их с собой.

Налетевший порыв ветра толкнул Мэй в спину. Ноги поехали по скользкому настилу, и она качнулась вперед, наваливаясь на поручень. Совсем чуть-чуть, но прогнившее дерево оказалось не крепче промокашки. Под весом девочки и кота перила рассыпались в труху. Мэй замахала руками, пытаясь удержаться, но было поздно.

Проехав еще пару шагов, она свалились с края крыши.

Девочка и кот летели по небу, словно пара черных дроздов.