Христовы колокольчики

— Няня, представляешь, я никак не ожидал, что так может случиться! Когда Иисус был совсем молодой, Его убили! Слышишь меня, Его убили! Взяли два бревна, сколотили крестом, положили Его, руки растянули по поперечному бревну, и в ноги вбили молотком большие гвозди! — Адя говорил, и слезы блестели на его глазах. — Крест подняли, — продолжал он, — и вкопали в землю. Иисус истекал кровью. Она ручьем лилась из ран. На кресте Он умер.

Адя замолчал и несколько минут ничего не говорил.

— Тебе жалко, няня, Иисуса, что Он так страдал? — наконец спросил он.

— Очень жаль, — всхлипывая, сказала няня.

— Очень жаль, — повторил мальчик. — Когда Он висел на кресте, грехи всех людей — и твои, и мои, и Микины, и мамины, и папины, и дедушкины, и бабушкины, одним словом, всех людей, были на Нем. Оттого Он умер. У Него Своих грехов не было. Дьяволу очень хотелось втянуть Его в сети греха и он был уверен, что это ему удастся. Адаму и Еве он показал только один плод и они не устояли, а Иисусу он показал весь мир, все царства, всю славу, все, чем только можно прельстить человека, но Иисус не поддался. Вот какой Он! Он был без греха и потому мог вечно жить, но когда взял на Себя грехи людей, должен был умереть.

Няня, никакого сражения не было, а Он победил именно тем, что устоял и не поддался искушению. Дьявол напрасно старался одержать победу над Ним. Вот почему Он мог уплатить за чужие грехи — потому что Своих у Него не было. Если бы у Него был хотя бы один грех, какой был у Адама, то все пропало бы, дьявол победил бы Его!

Сняли Его с креста, — продолжал Адя, — и положили в саду в пещере, привалили большой камень и даже запечатали царской печатью! И солдат поставили караулить. Все было спокойно два дня, а на третий день сделалось землетрясение, камень отвалился, печать сломалась, а солдаты повалились на землю, как мертвые. Знаешь почему? Иисус Христос ожил! Он опять пришел к Своим ученикам. Они Его видели и разговаривали с Ним. Он больше умереть не может! Иисус еще сказал, что все мертвые оживут и тогда смерти не будет совсем. А дьявол будет брошен в огонь: это случится, когда Иисус вернется снова на землю.

Ученики видели, как Он поднимался на небо. Как это чудесно! Все оживут и мы будем такими, как Он! Это очень хорошо, няня, что мы будем всегда жить, правда? Ты рада? Ученики тоже были рады и стали другим говорить об этом. И за это их били и в темницу сажали. Ты думаешь, они плакали? Нет! Они радовались, что страдают за Иисуса Христа, которого они так любили. Я тоже крепко-крепко люблю Иисуса!

Таким образом лекция за лекцией передавалась няне.

Однажды у Дементьевых обедали гости. Вместе со взрослыми за столом сидели и Адя с Микой. Кто-то из гостей рассказывал про одну старую даму — общую знакомую. Ей доктор сказал, что ее болезнь неизлечима и она скоро может ослепнуть. Сидящие за столом сочувствовали ей и очень жалели больную. Адя не выдержал и неожиданно для всех выпалил:

— Если бы она попросила Иисуса Христа, то Он сделал бы ее зрячей!

Гости расхохотались, а отец покраснел. Виктору Александровичу было стыдно и он очень рассердился на Адю. Он, ничего не сказав, встал из-за стола, взял Адю за руку, вывел в другую комнату и сказал:

— Сколько раз я тебе говорил: не болтай пустяков, а ты не только перед домашними не молчишь, а еще перед посторонними меня так конфузишь!

С этими словами Виктор Александрович открыл дверь темного чулана и, толкнув туда Адю, запер его на ключ.

Вернувшись, отец сказал:

— К моему великому сожалению и досаде, он достал, наверное, какую-то книжонку и начитался ее. А так как он сильно впечатлительный, то теперь сильно поглощен этим. Такая досада! Весь мой план воспитания разбит...

— Но вы строгими мерами, грозами и запрещениями сделаете его мучеником и уж нисколько не разубедите его! Самое лучшее — отнестись к этому увлечению равнодушно. Поверьте, он сам скоро забудет. Что-нибудь новое заменит мальчику это увлечение, а потом он сам будет над собой смеяться.

Такого рода рассуждения велись по поводу Адиной выходки за столом.

— Неужели ты его оставишь без обеда? — с беспокойством спросила Раиса Ивановна.

— Он потом может в детской поесть, — ответил Виктор Александрович.

После обеда, когда все гости перешли в гостиную, отец выпустил Адю, сказав:

— Иди к няне, она даст тебе покушать.

Адя весело побежал в комнату и крикнул:

— Няня, за Иисуса я сидел в темнице!

— Вот видите, как скоро наши слова оправдались! — воскликнул кто-то из гостей, услышав Адины слова.

Скоро Виктору Александровичу понадобилось ехать за границу по делам. Он собрался, распрощался с домашними и поехал.

Раиса Ивановна знала, сколько времени потребуется, чтобы доехать до морского порта, оттуда, перед отплытием парохода, муж пришлет телеграмму. Уже не первый раз делал он такие путешествия, и поэтому она была спокойна.

Действительно, как всегда, телеграмма пришла в свое время. В ней он сообщал, что доехал благополучно и пишет, уже сидя на пароходе: „Мы отчаливаем через пять минут!“

В эту же ночь поднялся сильный ветер. В саду сильно шумели деревья. Они так качались и гнулись, что казалось, вот-вот поломаются. Раиса Ивановна не могла спать. Представляя, как муж на море терпит качку и, наверное, сильно страдает морской болезнью, переживала за него.

К утру ветер не утих, а еще больше усилился. Получив газеты, Раиса Ивановна прочла в них, что вчерашняя буря много наделала бед: сорвала с домов крыши, в садах и рощах поломала и вырвала с корнем много деревьев, а рыбачьи лодки унесла в море.

Прочтя это известие, она встревожилась еще больше. Уже вечером, сидя в гостиной, Раиса Ивановна дала волю слезам.

Адя пришел проститься с мамой перед сном и, увидев ее в слезах, спросил:

— Ты почему плачешь, мама?

В это время сильный ветер бушевал в саду.

— Слышишь, Адя, какой страшный ветер? А папа на море. Не случилось бы что с ним! — она зарыдала.

Адя влез на стул, обнял мать и стал целовать не зная, как утешить ее. Но вдруг он, точно что-то вспомнил, быстро соскочил со стула и, вставши на колени, стал молиться вслух:

— Господи! Бог сильный и всемогущий! Я верю, что Ты имеешь власть остановить бурю. Ты можешь сделать, что хочешь. Сохрани папу, чтоб с ним ничего не случилось! — Адя заплакал, говоря эти слова, и сквозь слезы повторил: — Господи, сохрани папу ради Иисуса Христа! Аминь.

Когда он окончил, Раиса Ивановна тоже сказала:

— Господи, сохрани Виктора!

— Не плачь, мама, мы помолились, и Господь папу сохранит. Он добрый и все может сделать, — сказал Адя, поцеловал мать и пошел спать.