Христовы колокольчики

Время прошло быстро. Няня уже шла к ним, готовая забрать Эрика.

— Как это мило с вашей стороны, что вы так много занимаетесь с Эриком, — сказала она, — он так редко бывает разговорчив с другими. Это удивительно замкнутый ребенок!

— Капитан Грахам, вы будете здесь завтра?

— Наверное, буду.

— Я дома все хорошенько обдумаю, что вы мне рассказали. Но мне очень многое непонятно.

— Смотри, чтоб не лопнула твоя голова! Я думаю, в ней теперь слишком много мыслей.

Когда кресло с больным уехало, капитан Грахам встал на ноги, усмехнулся и сказал про себя:

— Вот удивились бы мои друзья, если бы взглянули на меня, как я тут проповедую... Что ж, и проповедовать будем...

На другой день, когда они вновь встретились, личико Эрика было еще более озабочено.

— Мне что-то надо передать вам, капитан Грахам, — сказал он, — я хочу, чтобы вы написали адрес и отправили.

— Что, письмо?

— Да, вы его сначала прочтите, может, я не хорошо написал.

Эрик с важным видом вынул из кармана конверт и подал его капитану, пристально следя за ним глазами.

Капитан Грахам принялся читать, стараясь не выдавать впечатление, которое оно на него производило. По временам он покусывал усы и поднимал брови. К концу чтения выражение его лица смягчилось, как-то просветлело, и он с некоторым благоговением вновь сложил его и положил в конверт. Эрик писал следующее:

„Иисусу Христу, Сыну Божию. Дорогой Иисус, мне хочется написать Вам, что я Вас люблю. Очень жаль, что я не знал про Вас раньше. Я рад, что Вы еще живы, и мне хотелось быть одним из тех детей, которых Вы брали на колени, потому что Вы так добры! Я хочу спросить, возьмете ли Вы меня на небо, чтобы я Вас мог видеть? Я не знаю, как мне туда взобраться, но может Вы пришлете за мной? Мой друг, капитан Грахам, говорит, что Вы умерли за грешников. Я не знаю, что такое грешник, но расспрошу его об этом. Как это было скверно, что они Вас убили! Я радуюсь, что они Вас совсем не убили, потому что Вы потом ожили. Надеюсь, что Вы получите это письмо и скажите, могу ли я скоро Вас увидеть? Любящий Вас Эрик Валлас“.

— Хорошо так? Можете ли вы его послать? — голос Эрика звучал с беспокойством.

— Нет, голубчик, не могу. Что сделалось с умненькой твоей головкой, что она могла выдумать такую вещь?

У Эрика задрожали губы.

— Я думал... я думал по телеграфу... или на воздушном шаре... или как-нибудь можно. Капитан Грахам, должен же быть какой-нибудь путь на небо! Мне же нужно послать Ему письмо!

Непрошенные слезы навернулись на глаза мальчика, и он спрятал свое личико на груди доброго друга. Растроганный капитан прижал к себе кудрявую головку и стал ее нежно гладить.

— Не плачь, Эрик, — сказал он ласково, — тебе незачем писать письма, твои молитвы их могут вполне заменить.

— А что такое молитва? — обрадовался мальчик.

— Молитва — это как бы разговор с Богом. Ты можешь говорить Ему, как говоришь мне. Он все слышит, ведь Бог есть Дух. Он близок к тебе, хотя ты Его и не видишь. Как только ты Ему что-то скажешь, Он сразу же слышит тебя.

— Как волшебник? — спросил Эрик, и в глазах его блеснула надежда.

— Волшебник? Разве ты веришь в него? Какой же ты смешной! Неужели ты всему веришь, что читаешь?

— Иногда я верю в волшебников, а иногда они мне кажутся глупыми. Давайте не будем о них говорить! Правда ли, что Иисус может меня услышать, когда бы я ни заговорил с Ним?

— Да, я думаю, что может.

Эрик с минуту помолчал, потом взгляд его упал на письмо.

— Это, значит, не нужно, — грустно сказал он, — можно его порвать.

Капитан вновь вынул письмо из конверта и перечитал его. Он уже хотел его разорвать, как вдруг сильный порыв ветра вырвал у него листок из рук и далеко понес, крутя им в воздухе, пока он не скрылся за скалой. Эрик наблюдал с открытым ртом за листком. Когда письмо исчезло, он торжествующе прошептал:

— Бог повелел ветру принести письмо, значит Он хочет его прочитать, не правда ли?

— Похоже на то.

— Я очень рад, ведь я так старался написать без ошибок! А теперь скажите мне, пожалуйста, что значит грешник?

— Тот, кто грешит, кто поступает нехорошо и делает зло.

— Няня говорит, что лгать и скрывать — нехорошо. Значит, я грешник, потому что скрыл эту историю про Иисуса?

— Пожалуй, что так.

— А вы грешник, то есть вы были грешником в детстве?

— Мы все грешники, Эрик. Чем старше человек, тем он грешнее. Да. Я думаю, что я большой грешник.

— Как я рад! Значит, Иисус умер и за вас, и за меня. Я не знаю, что это такое, но это что-то такое чудное, не правда ли? Скажите мне еще раз, почему Он умер?

— Я не могу тебе это объяснить, Эрик. Ты об этом прочитай в книге, там написано.

— Мне очень трудно ее понимать. А вы вчера об этом говорили. Скажите еще раз!

— Если бы Он не умер, то мы не могли бы попасть на небо.

— А когда же мы туда попадем?

— Когда умрем.

— Но ведь людей хоронят в землю, как же оттуда попасть на небо?

— В землю зарывают тело. Предполагают, что у нас кроме тела есть еще и душа. Она-то и идет на небо.

— Как это чудно! Теперь скажите мне, а небо на что похоже?

— Я не знаю, — ответил капитан, и по его лицу пробежала легкая улыбка. — Я там не был.

— Но вы же говорили мне о нем вчера?!

— Так это то, что Библия говорит.

— Библия? Это книга, о которой папа говорит, что она не для детей. Пожалуйста, расскажите мне о небе!

— Это как бы сказочная страна, Эрик. Там вечное счастье и любовь. Там все совершенны. На небе нет ни забот, ни обмана, ни лицемерия, ни стыда, ни огорчений. Ничто там не может нарушить блаженства.

— И там Иисус! — прервал его радостный возглас ребенка, — это лучше всего! Если бы Он взял меня на руки, я навеки был бы счастлив! Может это быть?

— Я думаю, что может.

— И все равно я не понимаю, почему мы не могли бы попасть на небо, если бы Иисус Христос не умер?

— Потому что Бог не может допустить на небо ни одного грешника. Он сказал, что мы должны быть наказаны за грех, отлучены от Него навеки. Потом Иисус Христос, на котором не было греха, был наказан вместо нас. Он сошел с небес, жил на земле праведной жизнью, чтобы показать нам, как нужно жить. Когда Он умер, то понес на Себе грехи всех нас, и Бог нас простил.

— И теперь, значит, мы с вами будем на небе?

— Я про это ничего не знаю.

— Но ведь вы же говорили, что мы грешники?

— Да, но будут грешники, которые не попадут на небо!

— Почему?

— Я точно не знаю. Не довольно ли нам говорить об этом?

— Но я не хотел бы быть в их числе. И вообще, я вас не понимаю, вы что-то не договариваете. Ведь вы сказали, что Иисус для того и умер, чтоб мы могли пойти на небо. Почему же мы можем не попасть туда?

— Ты-то уж, наверное, попадешь!

— Значит, и вы тоже?